* * *

Победа над Куявией была чересчур легка и стремительна. Одинобезумевший Придон полагал, что так и должно быть, что не могло быть иначе, нодаже такие горячие головы, как Аснерд или Щецин, поговаривали, что артанеоткусили слишком большой кусок, чтобы проглотить. Захваченное надо поскорееограбить, обобрать до нитки да возвращаться. Все захваченное не сохранить,разве что удастся отрезать от Куявии пару областей, куда в старину переселилисьартанские племена, и до сих пор там вроде бы в ходу мужская честь, верностьслову и добродетельность женщин.

Лучший и самый лакомый кусок назывался Нижней Куявией, онначинался сразу за пограничной рекой, там всегда бродят тучные стада, колосятсянивы, а простолюдины живут в большем богатстве, чем в Артании знатные люди.Правда, сейчас и там всюду поднимается восстание, артан истребляют так жестокои умело, что артане всякий раз говорили, что здесь живут бывшие артане, куявытак умело воевать не могут, эти земли надо отрезать и вернуть Артании.

Придон, узнав от гонцов о войске Оргоста, оставил Щецина сего остатками измученного войска отдыхать, а сам взял добрую половину конникови быстрым маршем вывел из города. Всадники изнывали от безделья, а сейчаснеслись, подобно огненному урагану, опережая слухи о своем походе. Потерь небыло, к тому же из малых городов и сел к ним стягивались малые артанскиеотряды, и, увеличиваясь в размерах, его быстрое конное войско не теряло скорости.

За ним, как за катящейся раскаленной горой из железа,вспыхивали пожары, гибло все живое. Когда куявские отряды спешили перехватитьего войско, они обнаруживали только черные пятна на месте сел и городов даизредка горячие еще угли.

Он не останавливался для боя, даже не обращал внимания назастигнутые врасплох куявские отряды впереди, просто растаптывал их, а тех, ктоуспевал сдаться в плен, попросту молча развешивал на радость воронам поближайшим деревьям.

Куявские полководцы поняли вскоре, что ни одно куявскоевойско не в состоянии встретить Придона лицом к лицу. Если и можно было с нимгрудь в грудь, то лишь в самом начале, когда куявская армия была впятеробольше, вооружена до зубов, а командовали поседевшие в войнах зубры. Сейчас жевыбрали единственно верное: идти следом за артанами, идти впереди, идти побокам, благо с разношерстными отрядами это намного легче, и вредить артанамвезде, где можно, кусать всюду, куда дотянутся зубы, то есть разрушать впередимосты и гати, увозить или истреблять продовольствие, прятать зерно.

Придон скрипел зубами, ибо шел через богатейший край, ноказалось, что снова пробирается по горной тропе среди заснеженных и мертвыхгор, мертвее которых уже ничего не бывает в вечно заледенелом мире. Доходило дотого, что даже коней не удавалось покормить, овес куявы вывозили или прятали, асено жгли.

Правда, хозяевами страны оставались артане. Понимали это икуявы, и артане. Все крупнейшие города и крепости заняты артанами, там ихсильные гарнизоны, а где города, там и дороги, ибо города издавна ставились наперекрестьях самых удобных дорог. Но тропки уже в руках куявских отрядов, селауже под их властью, а земли, где артане чувствовали себя вольно, сужались вразмерах, словно тающие льдины.

Уже не только отдельным артанам нельзя было проехать поКуявии, как было совсем недавно, исчезали не только малые группки, но и целыеотряды. Куявы охотились на них, как голодные псы, что преследуют могучегомедведя, кусают, тревожат, а затем и вовсе рвут в клочья.

Дороги становились все хуже, пошли дожди, уже холодные,осенние, а мелкие болотца разрослись и преграждали дороги. Придон надеялся, чтотяжелым куявским коням придется еще хуже, так и было, но его войску досаждалине столько тяжелая куявская конница, сколько мужицкие отряды. Уже не один изберов объявлял, что отпускает на волю всех рабов, взявшихся за оружие, прощаетдолги селянам, которые сражаются с артанами, так что по всем деревням крестьянесбивались в ватаги и охотились за артанами, а потом притаскивали к порогупоместья бера отрубленные головы.

Эти отряды, действуя неумело и неслаженно, представлялиничтожную воинскую силу, однако постоянно держали артанское войско внапряжении, выли и кричали по ночам в кустах, звенели оружием и делали вид, чтовот-вот нападут. Деревенские колдуны, глупые и необученные, умело напускалипризраки, что рассеивались от одного прикосновения железа, но войско всякий разтрепетало и спешно строилось в боевые порядки, когда видело, как на них несетсятяжелая куявская конница.

Куявы, направляемые опытной рукой, вели войско за Придоном,забегали вперед, и он часто находил на пути зверски изуродованные трупынасаженных на колья артан, иные еще жили и сыпали проклятиями, можно было и неспрашивать, кто это сделал: крестьяне воевали жестоко, не делали различия междузнатными артанами и простыми ратниками.

Придон с войском засел в устье руки, положение сталотревожное, он посылал во все стороны гонцов, приказывая ближайшим гарнизонамприйти ему на помощь и привезти побольше продовольствия. Но немногие отряды пробивалиськ нему, запасы истощались, скоро придется есть конину, а какой из артанинавоин, если нет коня? Почти куяв, если не хуже…

Все земли, от Полесья до гор, уже полыхали, как сухая трава,охваченная степным пожаром. К Придону пробились только крупные войска Белозерцаи Плеска, а мелкие отряды уже не рисковали выйти из крепостей, их, как волки,стерегли мужицкие отряды, добывая себе таким образом свободу, а кое-кто ипереходя в песиглавцы или даже в беричи, о чем другие говорили с восторгом изавистью и лезли вон из кожи, чтобы и самим добиться благородного звания.

Артане попробовали вместо жутких казней схваченныхповстанцев попросту калечить: отпускали их с отрубленными руками и выколотымиглазами, но это вызвало вопль ярости, таких страдальцев провозглашали героями,их брали на общий прокорм, а те немногие куявские отряды, что все еще служилиартанам, ночью перебили оказавшихся рядом артан и ушли.

В самой Куябе в эти дни было беспокойно, часть верных беров,пряча глаза, воспользовались отсутствием Придона и предпочли убраться изгорода, заодно увели с собой и отряды куявских конных латников.

Итания терзалась из-за отсутствия вестей, она сноваоказалась практически в заточении, ее передвижение ограничили собственнымипокоями, ссылаясь на желание обеспечить ее безопасность, и, мол, иначе Придонвсем головы посрывает, приставили к дверям усиленную стражу.

Однажды в дверь громко и требовательно постучали. Итаниявскинула брови, но не сдвинулась с места. Гелия взглянула испуганно, съежилась.

– Открыть?

– Не надо, – ответила Итания.

Гелия вобрала голову в плечи. Итания говорила спокойно, ноот каждого слова веяло холодом, словно от глыбы льда.

– Все равно войдут, – робко произнеслаГелия. – Они здесь хозяева…

– Вот и пусть входят сами, – ответилаИтания. – По праву силы, а не потому, что мы им рады.