– Интересно, как ты себе представляешьработу полиции? Я не имею права явиться в частный дом и спросить: "Что туту вас происходит?" Вот если поступит официальный вызов, только тогда. Самапозвони матери Селины! Она наверняка обеспокоена исчезновением дочери, и твоежелание ее успокоить вполне естественно. А меня уволь, дел по горло. Как тамХуч поживает, весь запас сладостей съел?

– Почти, ему помогают дети.

Жорж галантно проводил меня к выходу. Мнепоказалось, что его вежливость имела только одну цель: убедиться, что яспокойно покинула здание и не шляюсь по коридорам, пытаясь что-то узнать оРоуэнах…

Дома царило спокойствие. Селина все еще спала,дети мыли во дворе Снапа. Привязанный неподалеку Банди выл в ожидании такой жеучасти, Наташка и Оля укатили по магазинам, Дима испарился в неизвестномнаправлении. В гостиной в полном одиночестве смотрел телевизор Аркадий.

– Мамуля, – обрадовался он, – гдепропадала?

Пришлось рассказать о визите к комиссару.Аркашка хмыкнул:

– А может, Селина – наркоманка? Знаешь,какие глюки под кайфом бывают? Обкурилась или таблеток наелась, вот и мерещитсявсякая чертовщина, разгуливающие покойники и злобные вампиры.

Мысль интересная. Наркоманка! Почему бы и нет,я ведь совершенно не знаю эту девушку. Но Жорж прав, нужно позвонить домашним,они, наверное, ищут ее.

На мой звонок ответил приятный грудной голос:

– Алло.

– Мадам Роуэн?

– Нет, это ее дочь Луиза.

– Вас беспокоит мадам Васильева, помните,я привозила портсигар?

– Да, да, конечно, я вас узнала. Мамаплохо себя чувствует и не подходит к телефону.

– Собственно говоря, могу и вам всерассказать! Сегодня утром к нам пришла перепуганная Селина. Ночь она провела,бродя по улицам. Что-то вчера вечером напугало девушку до потери сознания.Сейчас пока она спит.

Луиза молчала. Удивленная отсутствиемкакой-либо реакции с ее стороны, я ринулась напролом:

– Скажите, ваша сестра никогда неупотребляла наркотики? То, что она рассказывает, похоже на бред. Вроде встретилав гостиной покойного Роуэна, тот ужасно ругался…

Луиза бесцеремонно перебила меня:

– Давайте адрес, сейчас приеду, лучшепоговорить с глазу на глаз. Я посмотрела на сына.

– Знаешь, а ты, наверное, прав. Стоиломне заговорить о наркотиках, как ее сестра перепугалась и уже мчится сюда.

Аркашка пошел к двери.

– Жаль Селину, может, сумеет завязать,если родственники помогут.

Луиза, наверное, наняла самолет. Не прошло ипятнадцати минут, как она вбежала в холл.

– Где Селина?

Я еще раз удивилась тому, как непохожи сестры.Красавицу Селину не портили ни грязное платье, ни спутанные волосы, ниотсутствие макияжа. Аккуратно причесанная, в дорогом шелковом костюме, ссерьгами от Картье и сумочкой от Тиффани, Луиза казалась разряженной нищенкой.Костюм сидел плохо и не скрывал полноватых ног, руки, сжимавшие сумочку, быликороткопалые и широкие, ногти, ровно покрытые лаком, имели квадратную форму.Хорош только голос – мягкий, грудной, этакое завораживающее меццо-сопрано.

– Где Селина? – взволнованно повторилаЛуиза.

– Еще спит.

Луиза облегченно вздохнула. В комнате повислонапряженное молчание.

– Может, кофе? – вспомнила я обязанностихозяйки.

Луиза отрицательно помотала головой ипродолжала молчать. Положение становилось идиотским.

– Думается, следует показать Селинудомашнему врачу, – попыталась я возобновить разговор, – если вовремя начатьлечение, положить в клинику…

Луиза перебила меня:

– Она не наркоманка и не пьяница. Все,что сестра рассказала, – правда.

От удивления у меня глаза полезли на лоб. Нувот, еще одна ненормальная, у них, наверное, семейное сумасшествие.

– Хотите сказать, что ваш отец вчеравернулся домой и устроил домашним разнос?

Луиза закивала головой:

– Понимаю, что в это трудно поверить. Мысами до сих пор не можем прийти в себя… Вчера, где-то около девяти вечера, Пьерпринес торт, и мы сели пить чай. Мама не нарадуется, что наконец-то осталасьодна. И вот, глядя на торт, она говорит: "Представляете, входит отец ивозмущается: торт в будний день…" Не успела бедная мадам Роуэн захлопнутьрот, как за ее спиной кто-то забубнил: "Это что же такое, все переделали,уйму денег просадили".

Сначала женщины засмеялись, подумав, что ихдурачит Пьер. Но муж Луизы только беззвучно шевелил губами и в ужасе трясголовой. Луиза и Каролина повернулись к двери и онемели. К ним, размахиваяруками от возмущения, шел Франциск Роуэн. С Каролиной случилась истерика, Луизазарыдала, а Пьер лишился дара речи.

Почти всю ночь Роуэны бурно выяснялиотношения. Где-то часа в два в столовую вошла Селина. Увидев ожившего мертвеца,девушка дико закричала и выскочила вон из дома. Травмированные мать, сестра изять даже не остановили ее. Ближе к утру все немного успокоились, Францискпрекратил сыпать упреками и рассказал леденящую кровь историю.

Родители Франциска Роуэна были бедными инеудачливыми людьми. Отец пил горькую, мать перебивалась поденной работой. Всемье регулярно появлялись дети, но то ли от побоев, которыми отец Францисканаграждал беременную жену, то ли от сырости, вечно царившей в их убогойквартирке, все младенцы умирали, не прожив и нескольких дней.

Выжили только двое – Франциск и его брат Анри.Когда отец увидел, что близнецы остались в живых и, более того, растутздоровыми, он поднял дикий скандал и велел матери отдать одного из мальчишек навоспитание. Бедная женщина не посмела перечить мужу, и свой второй деньрождения Анри встречал с новыми мамой и папой.

Органы социальной защиты крепко держали языкза зубами, и матери сообщили только, что Анри попал в семью очень обеспеченныхлюдей и за его судьбу не стоит беспокоиться.

Так Франциск стал единственным сыном. Детствоего было голодное и нищее. Иногда мать брала мальчишку с собой в богатый дом,где убиралась. Там, сидя на теплой уютной кухне, пробуя еду, которой никогда небыло у Роуэнов, надевая чужие сношенные ботинки, Франциск решил: никогда,никогда он не будет бедным.