– Ну и что, что много гостей, дом-то вонкакой большой, вы уж меня приютите, пожалуйста. Мне обещали стажировку в однойфирме, а жилья не дают. Надо снимать. Если откажусь, пригласят другого, ну,пожалуйста.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди.

– Ну ладно, когда приедешь?

– Завтра.

В понедельник я привезла Диму. В этот раз онуже не так боялся собак, даже осторожно погладил Снапа по гладкому заду. Нокогда из-под стола вылез мопс, Дима просто онемел:

– А это кто такой?

– Это Хуч, – сказал Аркадий, – собаканашего приятеля. Он весь день на работе, а Федор Иванович тоскует, вот мы его ипозвали в гости.

– Кто это Федор Иванович?

– Это он, – показала на мопса Оля.

– А Хуч кто?

– Тоже он.

– А что, ему одной клички мало?

Оля дернула плечом и взглянула в окно:

– А к нам еще кто-то едет? Я посмотрелаво двор и узнала мотоцикл Селины. Черт, совсем забыла, что обещала познакомитьдевушку с комиссаром.

Красивая Селина явно произвела впечатление наДиму. Он попытался назначить ей свидание, но я решительно пресекла всепоползновения:

– Оставь девушку в покое. И вообще, тебенадо явиться к месту стажировки и сообщить о своем прибытии.

– Красивая какая, – мечтатсльно протянулДима, – и богатая, давно хотел с такой познакомиться. Приданое небосьмиллионное.

– Почему ты решил, что она богатая?

– Прикинь, сколько сережки стоят, я-то вслезах понимаю!

– В чем, в чем ты понимаешь?

– В слезах, в брюликах то есть, ну вбрильянтах, – пояснил Дима и потопал к двери.

По дороге он задел ножку стула и чуть было неупал. Аркадий хмыкнул, Селина кокетливо захихикала, Оля раздраженно вздохнула.Но я не замечала маневров домашних. Слезы, брильянты, вот что вымогали уОксаны.

Селина подошла ко мне:

– Я хотела поговорить.

– Исчезаем, – тут же отреагировала Оля. –Аркашку ждут на работе, а я собиралась кое-что купить.

Дима, наоборот, поудобнее устроился в кресле.

– Устал в самолете, – пояснил он и сосмаком откусил хрустящий хлебец.

Услышав этот звук, Хуч робко подошел к парню ипоставил передние лапы ему на ноги. Весь умильный вид мопса выражал одно: дайхлебец. Как правило, он получал все, что просил, но в этот раз произошлонепредвиденное. Дима резко дернул ногой, и мопс упал на ковер.

– Не пачкай брюки, – разозлился Дима.Ничего не понимающий, обиженный Хуч поплелся к двери.

– Ах ты лакомка, – позвал его Аркадий, –иди сюда.

Он подхватил мопса и сунул ему в пастьпеченье. Хуч аппетитно зачавкал. Селина посмотрела на Диму:

– Вы не любите животных?

– Животное должно знать свое место, ведьэто всего лишь собака, а кошки, – он покосился на Клеопатру, мирно спящую нателевизоре, – должны спать на полу.

– Вот позиция настоящего мужчины, –съехидничала Оля и, повернувшись на каблуках, вылетела из гостиной. Мы с Селинойотправились на второй этаж в кабинет.

– Как дела, Селина?

Та безнадежно махнула рукой:

– Живу в сумасшедшем доме снеуправляемыми психопатами. Мама наняла бригаду рабочих, и они самозабвеннопеределывают дом. Какой-то ужас! Второй этаж уже весь готов!

– А почему ужас? Прямо сказать, особнякутребовался капитальный ремонт.

– Ну и пусть бы отремонтировали. Так нетже, все переделали. Из моей спальни сделали библиотеку, туалет превратили вбельевую, ванную в кладовку, вот уж глупость. Туалет теперь там, где раньшебыла прачечная, а моя комната на первом этаже. Представляете? По привычке идупописать, а там склад простыней! И регулярно попадаю в кладовую вместо ванны.При этом стены выкрасили в какие-то безумные цвета! Гостиная у нас теперь вмаврианском стиле – маленькие столики, диванчики, подушечки, обтянутые парчой,занавески с райскими птицами. Апофеоз – это картина "3акат впустыне". Этакое эпическое полотно 3 на 4 метра, на переднем плане штукдвадцать верблюдов с дикими мордами и бедуины в клетчатых тряпках на головах!

Конечно, у нас и раньше не было уютно, носейчас стало просто жутко! Мама говорит, что отец столько лет мучил ее своейжадностью, и теперь она хочет все переделать и забыть годы, прожитые с ним, какстрашный сон. Петрушку, укроп и все овощи уничтожили, теперь в саду растутчудесные цветы.

Селина громко заплакала. Я обняла ее за плечи:

– Ну не надо так расстраиваться, отца всеравно не вернуть.

Девушка вывернулась из-под моей руки.

– Да не тоскую я по отцу. Просто обидно,что лично для меня ничего не меняется. Хотела снять квартиру – нельзя, решилапоехать учиться в Англию – нет, сиди здесь. Хорошо Луизе, делает, что хочет, аПьер теперь главный управляющий папиными заводами… Вы обещали познакомить меняс комиссаром, хочу рассказать о своих подозрениях. Дома все так обрадовалисьсмерти папы! Может, это Пьер его убил. У него был мотив: застрелил и сталуправляющим. Могла и мама киллера нанять, он ее просто достал своей скупостью.Да и Луиза тоже…

– А ты, получается, просто белый лебедь,– съехидничала я, – обожала родителей и теперь неутешна.

Селина нахмурилась:

– Да нет, я тоже хороша.

Мне опять стало стыдно, и я пошла искатьтелефонную трубку.

В столовой Дима развалился на диване. Пледпокрывали крошки от чипсов. Я отметила, что ни одна из собак не попросила никусочка, животные отсутствовали в столовой.

"Вот свинья", – промелькнуло вголове. Словно услышав это, Дима оторвался от детектива.

– Что, она уехала?

– Кто?

– Ну эта, с серьгами?

– Нет, Селина в кабинете.

Дима медленно поднялся, я же, не найдя трубку,отправилась в холл, где стоял обычный, а не радиотелефон.

Жоржа пришлось уговаривать довольно долго. Онсовершенно не хотел видеться с дочерью Франциска Роуэна. Наконец пошли накомпромисс: комиссар встретится с нами завтра после работы, часов в 9 вечера, водном из небольших кафе. Обрадованная достигнутой договоренностью, я оченьудивилась, увидев, что в холл входят Дима с Селиной.