Он понуро развернулся, собираясь спуститься по ступенькам,но дверь вдруг взяла и отворилась.

На Ластика смотрел невысокий, крепко сбитый человек сраскосыми глазами. Коротко стриженые волосы, черные с проседью, торчали, какиголки у ежа.

– Сево тортишь перед дверью, марьтик реарист? – спросилазиат с мягким акцентом, черные глазки подозрительно сощурились. – Минутутортишь, две тортишь, пять тортишь. Кто такой? Сево надо?

Это же японец Маса, верный помощник Эраста Петровича,догадался Ластик. Он «л» не выговаривает, как и половину остальных букв.

– Вы – Маса? – пролепетал Ластик.

– Кому Маса, а кому Масаир Мицуевич, – строго поправиляпонец и прищурился еще больше. – Чебя кто присырар?

Эх, была не была, решился Ластик. В конце концов, если неповерят, можно будет заявиться снова. Из будущего-то? Да хоть тысячу раз.

– Мне бы Эраста Петровича Фандорина. Он дома?

Маса молчал, цепко разглядывая реалиста. Выражение лицапостепенно смягчалось – кажется, мальчик ему чем-то понравился.

– Господзина нету. Уехар.

Ластик не очень-то и расстроился. Все равно за письмомвозвращаться.

– Скоро вернется?

– Терез две недери.

Как через две недели?! Но это же… Это поздно! Камень ужеукрадут!

– Как через две недели?! – в голос закричал Ластик. – Но этоже поздно! Ка… – Он поперхнулся. – Как его разыскать? Он мне очень-очень нужен!

– Когда господзин уезяет одзин и дазе меня не берет,разыскачь его нерьзя. Совсем нерьзя, – покачал головой Маса и тяжко вздохнул. –Приходи терез две недери, марьтик реарист.

И закрыл дверь, уныло сверкнувшую медной табличкой.

Обратно Ластик брел, не глядя по сторонам, и думал только ободном: это крах, полный крах. Должно быть, Эраст Петрович занят каким-нибудьважным расследованием, до того секретным, что даже верного помощника с собой невзял.

Как это некстати! Без великого сыщика Райское Яблоко добытьне удастся. Значит, с 1914 годом ничего не выходит. Неужто профессор заставитотправиться во времена Ивана Грозного, да еще через могилу? Бр-р-р…

Весь во власти печальных мыслей, Ластик сам не заметил, каквышел на Маросейку. Перебежал на другую сторону, благо никакого светофора наперекрестке не было, и собирался нырнуть в переулок, как вдруг услышал, совсемблизко, визгливый крик:

– Вор! Держи вора! Сударь, он у вас часы вытащил!

Пузатый господин в белом полотняном пиджаке обернулся,захлопал себя по карманам.

А кричал другой – долговязый, в темно-синей форме без погони фуражке с кокардой (чиновник, догадался Ластик).

Чиновник показывал пальцем на мальчишку, топтавшегося подлетолстяка. Это был смуглолицый, кудрявый паренек в красной рубашке изпереливчатого шелка. Он запросто мог бы убежать, но вместо этого скорчилплаксивую физиономию и закрестился:

– Брешете, дяденька! Не брал я, вот те крест святой!

– Нету часов! – ахнул пузатый. – Золотых! С боем! «ПавелБуре»! Держи его!

И крепко схватил черноволосого мальчишку за ворот.

– Не брал я! – надрывался тот. – Как можно – чужое брать!

– Да они у него в кулаке зажаты! – показал синий. – Я видел!

Вокруг собралась кучка зевак, но почти сразу же ирассосалась. Похоже, поимка воришки здесь была делом обычным и неинтересным. АЛастик задержался – он такое раньше только в кино видал.

Предполагаемый карманник разжал кулак – в нем ничего небыло. Показал второй – тоже пусто.

– Но… Но я собственными глазами видел! – растерялсячиновник. – Клянусь вам!

Толстяк заозирался по сторонам, крикнул:

– Полиция! Полиция! Вот черти, когда надо – не дозовешься.

Но это он ошибся. От церкви, придерживая саблю, бежалмилиционер, то есть городовой. Не тот, которого Ластик видел во дворе своегодома, – другой.

Пострадавший и свидетель, перебивая друг друга, принялисьизлагать, как было дело. Мальчишка помалкивал – только всхлипывал и размазывалпо лицу слезы.

Ластику стало его жалко. Может, синий ошибся?

– Обыскать его, мерзавца! – потребовал владелец часов. – Запряталкуда-нибудь.

Городовой кивнул:

– Это мы мигом! И взялся за дело.

Присел на корточки, принялся ощупывать паренька.

Тот бубнил, давясь рыданиями:

– Грех вам, господа, сироту обижать.

Слезы из его глаз лились прямо ручьем. Страдалец встретилсяс Ластиком взглядом и вдруг отчебучил: оскалил зубы, между которыми блеснулкончик золотой цепочки, да еще подмигнул, но слезы при этом течь не перестали.

– Нету, господа, – объявил городовой. – У меня рука хваткая.Были бы – сыскал бы.

– В участок его. Тряхнуть как следует, – потребовал толстяк.

И чиновник тоже не унимался:

– Я, слава богу, в здравом уме и на зрение не жалуюсь.Может, он за щеку сунул?

– А ну, разинь рот! – велел мальчишке полицейский.

Сам раздвинул ему губы, полез своими толстыми пальцами. Всё,пропал, подумал Ластик, морщась.

– И во рту нету. – Городовой развел руками. – Прощенияпрошу, господа, но, похоже, обмишурились вы. В участок сопроводить не могу,потому против закону. За отсутствием присутствия покраденного предмета.

Взял под козырек и воришку выпустил. Тот, не дожидаясь концапрепирательств, дунул за угол Петроверигского переулка. И только теперь, глядяв спину убегающему, Ластик сообразил. Цыганенок! Красная рубашка! Кудлатый! Ужне за этого ли жулика принял его дворник Рашид?

Бросился следом за ловкачом. Во-первых, через Петроверигскийтоже можно было попасть к Солянке. А во-вторых, любопытно – куда ж он часы-тодел?

В переулке мальчишки не было. Как это он взял да исчез?

Ластик растерянно прошел несколько шагов, и вдруг из-заводосточной трубы навстречу ему выскочила фигурка в красной рубашке.