– Не знаю, милая. Еще рано об этом говорить. Пока он,слава Богу, выдержал операцию. – Она не стала уточнять, что, по словамсотрудницы больницы, отец дважды чуть не умер, а из машины его доставали целыхдва часа. – Он сильный и здоровый, и к тому же в прекрасной форме. Этоведь тоже имеет значение.

– А как это случилось? – смахнув рукой слезы,спросила Джейн.

– Я не знаю. Сказали только, что в его лимузин врезалсяавтобус. Судя по всему, это была ужасная авария – ведь погибло одиннадцатьчеловек. Будем благодарны за то, что твоего отца среди них не оказалось. –Джейн, наконец, вышла из комнаты, и Синди стала прикидывать, что взять с собой.

Однако, бросая в чемодан брюки, футболки и свитера, онадумала только о Билле. Она была абсолютно уверена, что, став инвалидом, он незахочет жить. Она даже не знала, о чем сейчас молить Бога, так как ей труднобыло представить, в каком Билл состоянии. Но делиться своими мыслями сдевочками она не собиралась. Упаковав нижнее белье и обувь, Синди вдруг поняла,что не может разобраться в собственных чувствах. С мужем она прожила полжизни,и хотя любовь прошла, они все равно оставались друзьями. К тому же он был отцомее детей. Да, в ее жизни были другие мужчины, она даже пару раз задумывалась оразводе, но ей никогда не приходило в голову, что Билл может умереть.

Внезапно Синтия вспомнила о том, каким он был в юности, каксильно она его любила и как счастливы они были, когда поженились. Пока она шлав ванную, все тридцать лет их совместной жизни пробежали у нее перед глазами.Встав под горячие струи душа, она подумала о том, что Билл больше никогда несможет ходить, и не удержалась от слез.

В начале десятого они выехали в аэропорт. Синтия веламашину, девочки тихо съежились на заднем сиденье. Все молчали, погруженные всвои мысли. С собой они взяли совсем немного вещей, а одеты были в джинсы,тенниски и кроссовки – Синди сочла, что в больнице им так будет удобнее, какони выглядят, их вовсе не заботило. Девочки едва успели причесаться, и никто изних не притронулся к завтраку, который приготовила Джейн. Все думали только оБилле, боровшемся за жизнь в лондонской больнице. Когда их самолет оторвался отземли, самолет Гордона Форрестье уже находился в воздухе, недавно вылетев изпарижского аэропорта имени Шарля де Голля.

В лондонской больнице никакого улучшения не наступило.Изабель и Билл находились в отдельных палатах отделения реанимации. За каждым следилацелая бригада медиков. Состояние обоих даже немного ухудшилось. С трех часовпополудни у Изабель поднялась температура, сердце билось неровно, почкиотказывали, а кроме того, наблюдался небольшой отек мозга. Тем не менее,энцефалограмма показывала, что мозг нормально функционирует, поэтому врачисчитали, что если Изабель выживет, она будет психически полноценной. Труднобыло определить, что именно спровоцировало повышение температуры, к тому жеИзабель находилась в глубокой коме, так ни разу и не придя в себя. Склинической точки зрения казалось невероятным, что она все еще жива.

Состояние Билла было ненамного лучше. К его шее прикрепилиспециальный стальной аппарат, на спину надели металлический корсет, и лежал онна доске, вместе с которой его и передвигали. Он тоже находился в коме.

– Его родные прилетят из Штатов около полуночи, –сообщила в шесть часов вечера одна из сестер своей сменщице. – Его женазвонила из самолета. Они уже в пути. – Сменщица кивнула и подрегулировалазвук на мониторе. По крайней мере, жизненные показатели более или менее внорме, не то что у его спутницы, которая постоянно находится между жизнью исмертью. – А к мадам Форрестье кто-нибудь приедет?

– Не знаю. По-моему, утром звонили в Париж, ее муж несказал, когда приедет. Кэтрин его тон показался очень холодным – наверное, онбыл в шоке.

– Бедняга! Такие звонки обычно в кошмарных снахснятся, – с сочувствием заметила сестра. – Интересно, есть ли у неедети? – Они не знали о пациентах почти ничего – известно было только ихгражданство, имена ближайших родственников, ну и то, что случилось во времяаварии. Никто не имел понятия, какое отношение они имеют друг к другу – то лиделовые партнеры, то ли родственники, то ли просто друзья. Главное, что сейчасони были пациентами отделения реанимации, отчаянно борющимися за жизнь.Говорили, что мадам Форрестье, видимо, придется снова оперировать – чтобыуменьшить внутричерепное давление. С минуты на минуту должен был появитьсяхирург и решить, что делать. В начале седьмого он действительно пришел,взглянул на мониторы, мрачно усмехнулся и решил подождать. Вряд ли она выдержитеще одну операцию, так что рисковать не стоит.

В начале восьмого, когда доктор уже ушел, в больницепоявился Гордон. Тихо войдя в отделение реанимации, он назвал себя дежурному, итот, кивнув, попросил проходившую мимо сестру проводить месье в палату. Нислова не говоря, Форрестье с хмурым видом последовал за ней. Весь день онготовил себя к этому посещению и к ужасному виду Изабель, однако реальностьпревзошла его самые худшие ожидания. Он не узнавал свою жену. Все ее тело былозабинтовано, везде виднелись какие-то провода, трубки и датчики. Единственное,что вообще можно было узнать, – это смертельно бледное лицо Изабель. Непострадало как будто только оно.

Когда Гордон вошел в палату, возле больной стояли триженщины. Одна из них меняла капельницу, вторая смотрела на мониторы, третьяпроверяла зрачки, что делалось постоянно. От одной этой картины Гордону сразустало дурно. К Изабель он не испытывал сейчас никаких чувств, кроме отвращения.Ему казалось, что это вовсе не она, а лишь ее пустая оболочка, которая ничегодля него не значила. Он так молча и стоял у двери, пока одна из сестер незаметила его.

– Мистер Форрестье? – тихо спросила она. Гордонкивнул и откашлялся, но у него по-прежнему не нашлось нужных слов. Его смущаловнимание присутствующих, и он совершенно не представлял, чего от него ждут. Чтоон бросится к постели и примется целовать ее пальцы или еще что-нибудь в этомроде? Но он не мог себя даже заставить подойти ближе. Созерцать Изабель быловсе равно, что смотреть на ангела смерти, и это его пугало.

– Как она? – хрипло осведомился он.

– У нее высокая температура. Доктор только что ушел.Обсуждали новую операцию для уменьшения внутричерепного давления, но докторпосчитал, что такой нагрузки ей не выдержать, и решил подождать. Он обещалвернуться в десять.

– А если не делать эту операцию? Она лишитсярассудка? – Гордон не мог себе вообразить Изабель, утратившую умственныеспособности. Если такое случится, спасать ее не имеет смысла. Она былакрасивой, умной и талантливой и, несмотря на все их разногласия, оставаласьхорошей женой и хорошей матерью для его детей. Мысль о том, что она можетпревратиться в живой труп, вызывала у Гордона отвращение. Нельзя, чтобы детивидели ее такой. Да и он не в силах был жить с этим.

– Сейчас невозможно ничего прогнозировать, мистерФоррестье, хотя сканирование мозга дало обнадеживающие результаты. Еще слишкомрано для каких-то выводов.