Остановившись у стойки, Гордон спросил ключ от номера жены.Из своего кабинета сразу же вышел заместитель управляющего и начал говорить отом, как они все сожалеют о случившемся.

– Это была страшная авария. Какой ужас… такая милаяженщина… когда нам позвонили из полиции… – На эту тему он распространялсянесколько минут, а Гордон только согласно кивал. – Как у нее дела,сэр? – наконец участливо спросил заместитель управляющего.

– Не очень хорошо. – И тут он решил узнатьпобольше. – Очевидно, мистер Робинсон тоже получил серьезныеранения? – Он внимательно следил за реакцией молодого человека, но необнаружил ничего нового – то же бесконечное сочувствие и непрерывноезаламывание рук.

– Ужасно, ужасно! – вот все, что он сказал. Былонеловко спрашивать его, почему постояльцы отеля вместе ехали в лимузине, иГордон принялся придумывать тактичный вопрос, что оказалось не так-то простосделать.

– Какая жалость, что они ехали вместе! – наконецбез всякого сожаления промолвил он. – Робинсон – мой старый друг, должнобыть, они здесь случайно встретились.

– Да, наверное, – кивнул заместительуправляющего. – По-моему, они вчера вечером вместе пили чай.

– А вы не знаете, куда они направлялись? –поинтересовался Гордон, но молодой человек только покачал головой.

– Я могу спросить дежурного, не делал ли он для нихкакие-то заказы. – Он ненадолго отошел, затем вернулся. – По словамдежурного, мистер Робинсон, как правило, ничего не заказывал, разве что машину,что он вчера и сделал. Но, кажется, другой дежурный бронировал для них столик уМарка. У него сегодня выходной. Я уточню у него, когда он выйдет на работу,или, если хотите, могу позвонить в заведение. Какое несчастье, что водительумер! Один из наших лучших работников, ирландец. Остались жена и четверо детей.Ужасная трагедия!

Он, очевидно, был искренне потрясен случившимся.Поблагодарив заместителя управляющего, Гордон взял ключ и поднялся на лифтенаверх. Он все еще обдумывал слова о том, что вчера они вместе пили чай. Илиони раньше познакомились где-то, или он только что ее подцепил. Его женадостаточно наивна, чтобы подружиться с таким вот типом, и чаепитие в холле –вещь достаточно безобидная, не то, что ехать с мужчиной в лимузине в два часаночи. Гордон все еще не мог представить, что она делала в обществе БиллаРобинсона. Ему все это не нравилось, и, будь на месте Изабель любая другаяженщина, он сделал бы вполне определенные выводы. Но дело касалось Изабель, ипричина, по которой она оказалась в машине с Робинсоном, могла быть самаядурацкая. Все еще размышляя об этом, Гордон вошел в ее номер.

Здесь все выглядело так, словно она на минуту вышла. Настолике возле раковины лежала косметичка, ночная рубашка висела на крючке вванной, одежда была аккуратно сложена в гардеробе, а на письменном столекрасовалась кипа буклетов и брошюр из музеев и выставочных залов. Рядом с нимилежала пачка спичек из бара «У Гарри», а так как Изабель не курила, этовыглядело довольно странно. Что вообще она делала в таком месте? Рядом с этимиспичками Гордон вдруг увидел еще одну пачку из «Аннабелз». И тут онпочувствовал, что его охватывает гнев. Вероятно, вечер с Биллом Робинсономпроходил вовсе не так невинно, как ему это представлялось. Уж не с ним ли онабыла во всех этих местах? Оглядевшись в поисках новых улик, Гордон, однако, незаметил ни мужской одежды, ни записок, ни букетов цветов с карточками – толькопачки спичек из двух модных заведений, которые Изабель, вероятно, захватила ссобой в качестве сувениров. Возможно, Робинсон и вправду пытался ее подцепить,и она не устояла, но за то, что произошло между ними, прошлой ночью обазаплатили дорогую цену. Гордон не мог не задуматься, что значила для них этасвязь и была ли она вообще. Опустив спички в карман, он сел, еще раз огляделсяпо сторонам и вызвал официанта, чтобы заказать себе выпивку.

Когда Синтия Робинсон с дочерьми сошли с самолета, в Лондонебыла половина двенадцатого ночи. В самолете девочки спали, во всяком случае,дремали, но Синтия на время полета целиком погрузилась в свои мысли. Она толькосейчас начала осознавать произошедшее с Биллом. Ей не терпелось его увидеть.Возможно, если очень повезет, он выйдет из комы к тому моменту, когда ониприедут в больницу, а может, если очень-очень повезет, переломы шеи ипозвоночника все-таки не сделают его инвалидом.

За полчаса они прошли таможню, машина из «Клэриджа» ужеждала снаружи. Из аэропорта они поехали прямо в больницу и прибыли туда в часночи. Даже в столь позднее время в отделении реанимации кипела жизнь – тудатолько что привезли четверых новых пациентов. Синтия без проблем свела знакомствос медсестрами и нашла врача, с которым можно было поговорить о Билле, –подобные вещи ей всегда отлично удавались.

Тот же самый молодой хирург, который недавно разговаривал сГордоном, усадил ее в холле и подробно обо всем рассказал. Оливия и Джейнсидели рядом и внимательно слушали. Билл все еще находился в коме, никакихулучшений пока не наблюдалось. Более того, в области позвоночника образоваласьопухоль, которая давит на поврежденные нервы. К тому времени, когда докторзакончил свои пояснения, стало ясно, что перспективы у Билла весьма неважные. Акогда Синтия его увидела, ей и вовсе стало дурно. На шее красовалось какое-тожуткое приспособление, тело было заключено в корсет, а то, что виднелось,покрыто ссадинами и синяками. Мониторы непрерывно пищали, возле постелидежурила целая бригада медсестер, а лицо Билла было таким бледным, что девочки,увидев его, сразу заплакали. Все те эмоции, которые до сих пор Синди тщательноподавляла, вдруг разом прорвались наружу, на глаза навернулись слезы. Лежавшийперед ней еле живой Билл снова для нее превратился в мальчика, в которого онабыла влюблена в колледже. Собрав все силы, Синди постаралась взять себя в руки,чтобы послужить хоть какой-то опорой девочкам.

Джейн и Оливия, обнявшись, стояли в углу комнаты и молчаплакали. Медленно подойдя к кровати, Синди взяла мужа за руку. В воздухе стоялгустой запах дезинфекции, к обнаженной груди Билла были прикреплены какие-тодатчики.

– Привет, детка! – борясь со слезами, прошепталаона. – Это я, Синди. – Она снова почувствовала себя девчонкой. Ейвспомнилось, как они познакомились, их свадьба, день, когда она сказала ему,что беременна. И вот теперь он лежит здесь, совершенно беспомощный, а значит,их жизнь навсегда изменилась, и трудно представить, что она когда-нибудь сновавойдет в норму. Внезапно Синди поняла, что не хочет, чтобы Билл умер, даже еслион станет инвалидом. Ей все равно, в каком он будет состоянии, она просто нехочет его терять. Впервые за многие годы она осознала, что все еще любитего. – Я люблю тебя, – повторяла она снова и снова, – ты долженоткрыть глаза. Здесь девочки, они хотят поговорить с тобой, милый.

– Он вас не слышит, миссис Робинсон, – мягкосказала одна из сестер.

– Это еще неизвестно! – отрезала Синди. С ней и влучшие времена было трудно спорить, а уж сейчас подавно. Кроме того, ей не разрассказывали о людях, лежавших в коме, которые слышали то, что говорилиокружающие. Поэтому Синтия продолжала говорить с Биллом, пока подошедший черездва часа доктор не предложил ей с девочками поехать в отель, а утром вернуться– все равно в ближайшее время состояние ее мужа вряд ли изменится.