— А люди в черном? — спросила Лайма, чья памятьбыла нашпигована названиями голливудских блокбастеров. — То есть черныелюди? — быстро поправилась она.

— Вот как колдун туда сходил, все и началось, —ответила продавщица.

Она принесла хлеб в целом пакете, зато пачку хлопьев выбраламятую, со сплющенным боком. Желание продать некондиционный товар по обычнойцене не давало ей покоя. Лайма лихорадочно соображала, какой следует задатьвопрос, чтобы узнать как можно больше.

— А кто их видел, этих черных людей-то? — наконецсозрела она, молясь про себя, чтобы сюда никто случайно не забрел — в самыйнеподходящий момент.

— Пастух видел, — охотно откликнулась продавщица,радуясь, что Лайма не отвергла мятую пачку. — И шофер видел из местногосовхоза.

Продавщица замолчала и принялась складывать покупки вхлипкий мешок с ручками, за который намеревалась содрать с покупательницы дварубля.

— Кстати, меня зовут Лайма. А вас?

— Меня Анжеликой, — скромно потупилась усатаяженщина. Было ясно, что собственное имя ей нравится до умопомрачения.

— Послушайте, Анжелика, а что они рассказывают? Пастухи шофер? Что было-то?

— С ними ничего не было. Не дураки ж они, близко неподходили. Насчет пастуха ничего не скажу — какого лешего его ночью в леспонесло… — Лайма вздрогнула. — А шофер, ясное дело, на машине ехал.Комиссия старые делянки проверяла. Ну, заночевали они все на этих делянках.Пили, ясное дело. Шофер по распоряжению сверху повез им провизию, чтоб, значит,ночь не скучно было коротать.

Анжелика вошла во вкус и легла обширной грудью на прилавок.В глазах у нее загорелся азарт прирожденной рассказчицы.

— Вот и видит он, в лесу будто огонек горит. И огонекэтот перемещается — снизу вверх. Шофер по тормозам. Вдруг, думает, пожар илиеще чего? Вгляделся: в развалинах двигаются люди — все черные, как головешки.

— А что за развалины-то? — спросила Лайма. —Где они?

— Да вот как по дороге идти, справа, — охотнопояснила Анжелика. — Неподалеку от большого дуба с дуплом. Видали,наверное? Санаторий там раньше был. А теперь что ж — они все на Багамы ездят дана Канары, — с удовольствием выговорила она. — Вот санаторий иразвалился. Одни стены остались.

Лайма закашлялась. Хорошо, что она ничего не знала об этихразвалинах и черных людях раньше. А еще лучше, что она их не видела. Интересно,Анисимов в курсе того, что происходит у него под боком.

— И что? — спросила она шепотом.

— Что, что? Уехал он от греха подальше.

— А пастух? — не отставала Лайма.

— А пастух сразу утек, хотя бабам такого наплел… Чтоон, дескать, кричал и грозился милицию позвать. Врал, конечно. На самом-то делеон тиканул, его и Нюра, и Акулина видели в окно. Скакал, как подстреленныйлошак.

— А эти черные люди за ним не погнались?

— Говорят, они к одному месту привязаны. Не могут они,говорят, из развалин выходить.

— А кто говорит-то?

— Ну, кто, кто? Люди.

— А при чем здесь этот?..

— Кукуба? — напомнила продавщица. — Виделиего в тех развалинах еще прежде. И ходил он туда с какой-то книжкой. Раскрыл ееи бормотал, бормотал. Наверное, заклинаний свои читал. Не люблю я ученыхмужиков, — искренне призналась она. — Как выучатся, вся жизнь у нихнаперекос! Одним словом, вредители. Моя бы воля, я б его поймала…

— Еще не поздно, — невинно заметила Лайма.

— Не, мне ни к чему, — тут же остылаАнжелика. — Я же говорила, что не местная, в городе живу… Пусть тутошниепарятся.

— Я теперь тутошняя, — напомнила ей Лайма. —И мне как-то не по себе, что по ночам возле поселка всякая ерунда происходит. Аучастковый в курсе?

— Его в последний раз тут в прошлом году видели, —сообщила Анжелика. — Расследовал дело о похищении петухов. Никого непоймал, кстати. Так что надежды на него никакой.

Лайма с удовольствием обсудила бы с продавщицей и другиевопросы, но тут входная дверь отворилась, и в магазин вошла молодая женщина,одетая и постриженная, как Наталья Варлей в «Кавказской пленнице». Бриджи,клетчатая рубашка, завязанная на поясе, из-под челки сверкают глазищи, жирноподведенные карандашом. Вокруг них кожа заштрихована мелкими морщинками,значит, «комсомолке и красавице» как минимум лет тридцать пять.

— День добрый! — поздоровалась вошедшаявсполошенным тоном и несколько раз сказала «Фу-у!», чтобы как следуетотдышаться.

— Откуда ж бежите-то? — поинтересовалась Анжелика,переключая свое внимание на новый объект. — Запыхамшись?

— Ниоткуда, — быстро ответила женщина. —Просто я практикую быструю ходьбу. Ради поддержания здоровья.

— А!

— Здрасьте, — поздоровалась вошедшая непосредственнос Лаймой. — Это ведь вы Сашину собаку нашли? — Лайма натянутоулыбнулась. — И как вы не побоялись в лес ночью идти?

Анжелика разинула рот, и Лайма поспешила ответить:

— Я ведь не знала, что у вас в лесу всякая нечистьводится.

— Это точно, — весело ответила женщина. —Надо было его давно засыпать к чертовой матери, стало бы спокойнее.

— Кого? — искренне изумилась Лайма. — Когозасыпать? Кукубу?

— Да ну, вы что! Озеро это дурацкое. От него однинеприятности.

Лайма сделала большие глаза и посмотрела на продавщицу,ожидая, что та разделит ее удивление. Однако Анжелика потупила глазки и шумнозасопела. Сплетничать про озеро она отчего-то не желала.

Пришлось срочно восстановить в памяти план. Значит, направоот дуба пойдешь — в развалины попадешь. А налево пойдешь — в болото попадешь. Иуж там, за болотом, находится то самое озеро, о котором, видно, и идет речь.Никаких других водоемов в окрестностях нет.

— Кстати, я Лена. Мы с мужем живем в доме, что напротивАнисимова.

Лайма против воли прищурилась. На что, интересно, онанамекает? Что дом Анисимова должен быть ей знаком лучше других? Может быть, ужевесь поселок знает, что она ночевала у писателя? Безобразие.

— Меня зовут Лайма, — она протянула руку и пожаламаленькую ручку соседки. — Очень приятно познакомиться.

— Мне тоже очень приятно. Мы видели, как ваш коттеджприводят в порядок — уборщики приезжали. Так и поняли, что вскоре пожалуютновые хозяева. Я слышала, что Леонид будто бы женат, но… Вы ведь ни разу здесьне появлялись?

— Ни разу, — подтвердила Лайма. — Не сезонбыл.

— Мне кефир, — распорядилась Лена, тыча пальчикомв стеллажи за широкой спиной продавщицы, — два батона и вон тот йогурт.

— Сахар брать будете? — спросила Анжелика. —А то у меня кончается, привезут только завтра к обеду.