— Она больна? — настойчиво спросил он служанку. Служанкавопросительно посмотрела на Шеридан и, когда та отрицательно покачала головой,ответила, что нет, не больна.

Еще через час Стивену ответили, что она купается. Когда жеон в очередной раз, вне себя от волнения, громко постучал, ему сообщили, чтомисс спит.

— Скажите мисс, — предупредил он зловещим тоном, — что яприду ровно через час и надеюсь увидеть ее очень чистой, хорошо отдохнувшей иготовой спуститься со мной вниз к ужину. Ужин — в девять.

Когда через час граф снова постучал, Шеридан развеселилась иочень довольная погрузилась в теплую пузырящуюся воду, так глубоко, что,казалось, она вот-вот выплеснется через край мраморной ванны.

— Передайте его светлости, что сегодня я предпочитаю ужинатьодна в своей комнате, — велела она, с жалостью глядя на горничную, у которойбыл такой вид, словно ее собирались выпороть.

Стивен распахнул дверь и, не дав служанке договорить, едване сбив ее с ног, шагнул в спальню.

— Где она?!

— В… в… ванне, милорд.

Он бросился было к двери, которая вела в ванную,оборудованную им несколько лет назад, но, перехватив ошеломленный взглядслужанки, резко повернулся и пошел к столу, на котором рядом с газетами увиделлист бумаги.

— Мисс Ланкастер! — с угрожающими нотками в голосе крикнулСтивен, до смерти напугав несчастную служанку, которая побелела как мел. — Еслировно через десять минут вы не спуститесь вниз, я притащу вас в столовую влюбом виде, одетую или голую! Ясно?

Но, к немалому его изумлению, негодная девчонка простопроигнорировала его ультиматум! Интересно, кому это она пишет письмо? Стивенвзял со стола лист, с сарказмом думая о том, что бедняге Берлтону, пожалуй,здорово повезло, ибо, останься он жив, Чариз Ланкастер со своим ослинымупрямством и отвратительным характером превратила бы его жизнь в сущий ад.

Пробежав глазами несколько строк, написанных четким,аккуратным почерком, Стивен понял, что это не письмо, а выписанная из «Морнингпост» информация, которую она наверняка знала прежде, а теперь снова должнабыла запомнить. И все — из-за него!

Король Англии — Георг IV. Род. 1762.

Отец Георга IV — Георг III. Умер два года назад.

Англичане называют его «Фермер Георг».

Король увлекается женщинами, красивой одеждой и прекраснымивинами.

После этого следовали попытки в том же порядке привестикакие-то факты о себе, но на месте самых простых ответов были пропуски.

Я родилась в 18?

Имя моего отца?

Я люблю?

Закрыв глаза, Стивен с горечью думал о том, что во всех еенесчастьях виноват только он. Она не знает ни своего имени, ни своего годарождения, ни имени отца. Но самый тяжелый удар ждет ее после того, как к нейвернется память, — известие о гибели жениха. Со всеми вытекающими отсюдапоследствиями. И опять-таки в этом виноват он.

Лист, который Стивен держал, жег ему руки. Он уронил его настол, прерывисто вздохнул и повернулся, чтобы уйти. Он поклялся себе бытьтерпеливым и снисходительным ко всем ее словам и поступкам, потому что невправе ни злиться, ни отчаиваться; вообще испытывать какие-либо чувства, кромевины и ответственности.

Он сделает все, что в его силах, чтобы она больше нестрадала из-за его невнимания и из-за гибели жениха, о которой ей предстоитузнать. Он компенсирует нанесенный ей ущерб. Полный решимости, Стивеннаправился к двери, но немедленно приступить к осуществлению своего плана немог, поскольку Чариз все еще была в ванной, и ему ничего не оставалось, каксказать ей вежливо и в то же время твердо:

— У вас еще восемь минут.

В ванне захлюпала вода, Стивен кивнул и, очень довольный,вышел. Идя по коридору к лестнице, он вдруг подумал о том, что ему придется нетолько извиниться, но еще и найти приемлемые для нее объяснения своего невниманияк ней. У Чариз Ланкастер, как почти у всех девушек, были идеалистическиепредставления о любви и браке. Не случайно она спросила его, очень ли они любятдруг друга. При одном лишь упоминании о любви Стивена коробило. Он по опытузнал, что женщины только говорят о любви, уверяя, что без нее жить не могут, асами не способны на сколько-нибудь серьезное, глубокое чувство. Стивен же неверил в любовь и не верил женщинам, которые о ней рассуждали.

Элен вполне разделяла его взгляды на сей счет, и это ещебольше их сближало. Мало того, она не изменяла ему, чего нельзя сказать обольшинстве жен его знакомых. Поэтому-то он и обеспечил ей комфорт,приличествующий не любовнице, а законной супруге аристократа: прекрасный дом вЛондоне, масса слуг, шкафы, набитые платьями и мехами, великолепная, покрытаясеребристым лаком карета с бархатными сиденьями бледно-лилового цвета, любимогоцвета Элен Деверне.

Другим женщинам он казался слишком экстравагантным, и есликакая-нибудь из них и надевала бледно-лиловое платье, то очень быстро с нимрасставалась, поскольку никому этот цвет так не был к лицу, как Элен Деверне.

Достаточно искушенная и очень практичная, Элен понимала, чтоодно дело — заниматься любовью и совсем другое — любить, и играла по правилам.

Размышляя обо всем этом, Стивен подумал, что ни одной из егоженщин, в том числе и тем, с которыми у него была достаточно продолжительнаясвязь для того, чтобы поползли слухи о помолвке, ни разу не пришло в головузавести с ним разговор о любви, а тем более надеяться, что он признает факт еесуществования.

Однако Чариз Ланкастер явно не была ни столь искушенной, нистоль практичной. Она, конечно же, ждала от жениха пространных разговоров олюбви, которых Стивен всячески избегал ради ее же блага, да и своего тоже. Кактолько к ней возвратится память, она возненавидит его за обман, но еще большеза то, что он унизил ее фальшивыми признаниями в вечной любви.

Два лакея шагнули ему навстречу, когда он подошел кгостиной, и распахнули перед ним двери. Стивен вошел, двери бесшумно закрылись,и он направился к буфету. Налив себе рюмку шерри, он стал лихорадочносоображать, как решить возникшую перед ним проблему. За считанные минуты ондолжен придумать какое-то вразумительное объяснение своих совершеннонеподобающих жениху поступков в тот злополучный вечер, а также в последующиедни, когда избегал встреч с ней. Он думал, что достаточно извиниться, обратитьвсе в шутку и на том дело кончится. Однако ошибся. Она даже не пожелала еговидеть. Ну и характер!

На ходу застегивая длинный бледно-лиловый пеньюар, Шеридан всильном волнении пробежала по коридору мимо изумленных лакеев, которые словнопо команде повернули к ней головы и так и остались стоять с разинутыми ртами.Полагая, что именно там находится жилая часть дома, Шерри вышла на площадку сбелыми мраморными перилами вдоль лестницы, широкой, изящной спиральюспускавшейся вниз на целых два этажа, прямо в огромную залу для приемов.