задания с ее братьями, давая Ань возможность передохнуть. Без них отношения между ней и братьями стали более напряженными, как будто они постоянно наступали друг другу на пятки. По мере взросления отсутствие личного пространства все больше тяготило: невозможно было скрыть друг от друга хоть что-то, кроме мыслей, и иногда даже они казались выставленными на общее обозрение.

Ань сварила рис, приготовила яйца и свинину под аккомпанемент шариковых ручек братьев. В тот вечер в лагере показывали кино – «Малыша» Чарли Чаплина, и поэтому кухня была в их полном распоряжении. Тхань нервно постукивал ногой под стулом, а ведь еще год назад он не доставал ногами до пола.

– Можешь прекратить этот шум? – резко спросил Минь. – Меня это отвлекает.

Братья наконец закончили свои задания и отправились помогать Ань, расставляя пиалы на маленьком алтаре, под который они приспособили один из кухонных шкафов. Семейной фотографии у них не было: единственную, которая отправилась с ними в путешествие, еще в Кайтаке разорвал Тхань. Вместо нее Ань поставила в центр вазу, купленную в магазине Армии спасения, расположенном напротив лагеря. Наполнив вазу водой, она поставила в нее цветы, предварительно убрав с них ценник. По обе стороны – ароматические палочки, доставшиеся им от Ба. Выставив вперед тушеную свинину в карамели и фрукты, они зажгли благовония, и знакомый запах и дым наполнили комнату, призывая семью из потустороннего мира. Они молились на коленях перед алтарем, и только после того, как палочки закончили тлеть и их семья успела поесть, они смогли сами притронуться к еде. Тушеная свинина была слабым подражанием маминому блюду: Ань не удалось достать необходимые ингредиенты, чтобы приготовить блюдо как следует. Но Тхань сказал: «Очень вкусно, почти как у Ма». Братья демонстративно попросили добавки, явно раскаиваясь в своем прежнем поведении. В свою очередь, Ань пожалела о своих мрачных мыслях и щедро наполнила тарелки братьев мясом. Она пообещала мальчикам, что, как только они приедут в Лондон, она будет учиться готовить до тех пор, пока ее блюда невозможно будет отличить от материнских.

Ань ни на минуту не переставала стараться быть сильной, быть опорой их семье из трех человек, отгоняя мысли о своих родителях, братьях и сестрах, похороненных в чужой земле. Она сосредоточилась на учебе и воспитании братьев, на совершенствовании своего английского и ассимиляции их семьи. В ту ночь до нее донеслось чье-то хныканье, за которым последовало шмыганье носом, – звуки становились все громче. Спустившись со своей койки по узкой лестнице, она обнаружила братьев с покрасневшими глазами, мокрыми носами и щеками. От их вида у нее самой задрожали губы. Внезапно поток чувств, которые она так долго сдерживала, хлынул из нее, как река, разливающаяся во время бури. Они плакали вместе в одной постели, а когда слезы кончились, застыв тонкой пленкой на глазах, они принялись рассказывать друг другу истории – вполголоса, чтобы никого не разбудить.

Они вспоминали, как Дао однажды поймал в реке огромную рыбу, и пока та била хвостом, на его лице сияла гордость, хотя ему с трудом удавалось удерживать добычу в своих ручонках. Вспоминали, как американские солдаты в темно-зеленой, цвета древесной листвы форме пришли к ним в класс и подарили шоколадные батончики, которые тут же наполовину растаяли. Вспоминали Вунгтхэм и детство, бабушку, которая курила опиум на диване в гостиной, пока ее старый кот сидел у нее на коленях и вдыхал дым, как пассивный курильщик. Вспоминали куриц, бродящих перед домом, и тонкий голос женщины, продававшей тао фэ[22] возле школы.

Чего они не вспоминали, так это постоянный гул самолетов, пролетающих над их домом, бомбы, взрывающиеся вдалеке, и пыль, вздымающуюся следом. Не вспоминали, как горела соседняя деревня Сонгми и о сказках американских солдат, оставлявших после себя реки крови. Не вспоминали растущую паранойю и увядание своих родителей после войны, их разговоры шепотом о лагерях перевоспитания и о том, как за соседями посреди ночи приходили солдаты. Когда Ань вернулась в свою кровать и закрыла глаза, то почувствовала: с ее плеч свалился груз. Она поняла, что на одну ночь им удалось представить прошлое идиллией, гаванью детского счастья. Им не нужно было слов, чтобы единогласно принять решение забыть о постоянном страхе и несчастьях, сосредоточившись лишь на счастливых моментах, которые были у них троих даже среди ужасов войны. Они пережили этот год, самый мучительный год, который только можно было себе представить. В ее голове промелькнула мысль: если им удалось пережить это, то, возможно, они смогут пережить все, что им уготовила жизнь.

19

Дао

             Запах тушеной свинины с карамелью

Доносится и сюда.

             И запах благовоний, и он тоже.

Иду на тусклый свет горящих палочек,

Со мной отец и мать,

                                       Хоанг, Май и Вэн.

С зажженными благовониями все словно в радужных тонах, дым прокладывает путь в их мир.

Теперь-то я знаю, куда идти. Я не блуждаю, а следую

на ужин, где я гость.

А не шпион.

«Пожалуйста, помоги мне получить хорошие оценки на экзамене по математике», – молится Тхань. «Чтобы Ань была счастлива».

«Пожалуйста, помоги нам здесь хорошо устроиться», – произнес Минь, и сначала мне показалось это слишком расплывчатым для молитвы. Но он добавил: «И помоги мне найти таких друзей, как в Вунгтхэме».

Это кажется странным, когда тебе молятся – ощущаешь себя старым и мудрым.

«Пожалуйста, помоги нам получить социальное жилье в Лондоне, – говорила Ань в своей молитве. Чтобы мы наконец смогли начать ту жизнь, за которую ты так боролся, и чтобы ты мог нами гордиться».

Я обращаю взгляд к отцу, не зная, что делать. Конечно, я хочу помочь им получить жилье в Лондоне. Если бы я мог купить им дом, то купил бы, но отец говорит, все, что мы можем сделать, – это присматривать за ними, молиться за них и любить их из потустороннего мира, и в конце концов их молитвы будут услышаны.

В Вунгтхэме я тоже молился.

Я просил он ноай и ба ноай помочь найти друзей.

Мне нужны были силы, чтобы играть с другими детьми у баньяна.

Я подглядывал, как они катают

шарики по земле.

Пока я прятался за Ань,

Маленькие шарики блестели, перекатываясь.

Май и Вэн поедали ананас с жадностью,

                          А Ма просила их не спешить.

И я замечаю, что благовоние

                          Почти дотлело,

                          и скоро все снова станет размытым,

и я вернусь в мир мертвых.

Я вглядываюсь в них напоследок, смотрю на еду, приготовленную для нас с такой любовью, на желтые