Впрочем, вопрос о прическе касался только меня, свои волосыЖенька месяц назад обкорнала, так что теперь могла о них не беспокоиться до техпор, пока они хоть немного не отрастут. Волосы, в знак протеста противразличного рода истязаний, на Женькиной голове произрастали весьма неохотно.Должно быть, с отчаяния она взяла да и выкрасила те, что еще украшали еемакушку, в синий цвет и стала выглядеть сногсшибательно в буквальном смыслеслова. Так что когда Женька, рассказывая об очередном своем знакомом,произносила фразу «Он совершенно остолбенел», мне и в голову не приходилоусомниться в этом.

Мы благополучно закончили переговоры, и в 18.00 я появиласьвозле здания цирка, где меня поджидал роскошный «БМВ», из которого вышли двоемолодых мужчин и моя подружка. Мужчины выглядели абсолютно счастливыми ирассыпались в комплиментах. Занятая знакомством и улыбками, я совершенно необращала внимания на то, что происходит по соседству. И совершенно напрасно,как выяснилось. По соседству в тот момент проезжал Роман Андреевич и могнаблюдать с расстояния в несколько метров, как я загружаюсь в «БМВ» с помощьюмолодого человека, который демонстрировал свой восторг моей персоной со всейстрастью души, на какую только был способен. Супруг, забыв об очередном боевомзадании, проследовал за нами до «Лютеции». Не успели мы устроиться за столом,как в зале возник Роман Андреевич, и… вспоминать, что было дальше, совершенноне хотелось. Ромка вел себя как неандерталец, не обращая внимания ни на моиобъяснения, ни на Женькины отчаянные вопли. Но это еще не все. Он привез менядомой и там устроил повторный скандал. Говорил мне гадости, топал ногами (у настретий этаж, а у Ромки — комплекция). Бедные соседи под нами наверняка решили,что началось землетрясение. И только когда я в отчаянии запустила в негочайником, согласился выслушать мои объяснения. Тут подоспела Женька, котораявсе это время утешала пострадавших бизнесменов и своих несостоявшихсяспонсоров, и слово в слово повторила то, что десять минут назад поведала я.

Немного успокоившись, но все еще подозревая нас во всехсмертных грехах, Роман Андреевич принялся за наше воспитание, но ногами нетопал, и это было уже хорошо. Однако, как всегда в таких случаях, муженекперегнул палку, и очень скоро я начала чувствовать себя не виновницей семейнойссоры, а жертвой чудовищного насилия со стороны тирана-супруга, и мы вновьпринялись скандалить.

Женька убежала, я лишилась поддержки, и в результате РоманАндреевич запер меня в ванной, как он заявил, «до полного прояснения в мозгах».Я была выпущена только около полуночи, после чего сама заперлась в спальной,пригрозив, что, если Роман Андреевич не прекратит ломиться в дверь, я воспользуюсьбалконом, чтобы перебраться к соседям. Мы с мужем неплохо знали друг друга — онугомонился, и я смогла лечь спать. А проснувшись утром, обнаружила себязапертой в квартире, причем ключи мои из сумки исчезли.

Я сразу же позвонила Женьке, и она согласилась со мной, чтоэто черт знает что и надо бороться. Воспользовавшись балконом соседей (сказатьпо чести, это было и не трудно, и не опасно), я смогла вырваться на волю.Женька поджидала меня во дворе на своих «Жигулях», мы обнялись, всплакнули ипоехали к ней — думать, как жить дальше, что и делали до сих пор.

Наше молчание несколько затянулось, мы обменялись взглядами,и Женька мрачно заявила:

— Если ты его простишь, как следует не помучив…

Я испуганно моргнула и машинально схватилась за сердце, нонашла в себе силы проявить твердость.

— Думаешь, я должна подать на развод? — леденея отсвоей решимости, а заодно и от отчаяния, спросила я. Если честно, разводиться сРомкой мне не приходило в голову, даже в самые неприятные минуты нашейсовместной жизни. На мой взгляд, у мужа имелись неоспоримые достоинства,которые перевешивали кое-какие недостатки. Женька тоже моргнула, дернула плечоми потерла нос, после чего ответила:

— Ну… проучить его все ж таки надо.

— Надо, — согласилась я, и мы уставились друг надруга в ожидании дельных предложений.

Тут выяснилось, что у меня их нет и у Женьки, судя по всему,тоже. Это тут же сказалось на нашем энтузиазме, мы загрустили, начали вздыхатьвсе чаще и горше и поспешно отводили глаза друг от друга.

— Да-а, — неопределенно заметила Женька, а я вдругподумала, может, не стоило мне сбегать из квартиры через соседский балкон? Вконце концов, я могла бы немного посидеть в квартире, заодно занялась быуборкой, давно собиралась…

А Ромка, вернувшись с работы, непременно бы подобрел. А еслиб я еще на жизнь пожаловалась да заревела, и вовсе стал бы каяться, сделал быдля меня что-нибудь приятное, например, взял бы недельный отпуск, и мы поехалибы вдвоем куда-нибудь отдохнуть, погода, кстати, очень к этому располагает.

Однако высказывать крамольные мысли вслух я не рискнула,Женьке это вряд ли понравится. Опять же, подружка права, Ромка ведет себяпо-свински, лишь только дело касается мужчин. А . самое неприятное — начинаетдействовать прежде, чем я успеваю что-то объяснить. И хотя в этот раз Женькиныспонсоры не очень-то пострадали, я имею в виду увечья. В основном пострадали ихкостюмы, но об этом горевать глупо, в конце концов, люди они не бедные инедостатка в костюмах не испытывают.

Тут у меня зазвонил сотовый, мы с Женькой разом вздрогнули иуставились на телефон, который лежал на столе рядом с сахарницей.

— Это он, — почему-то шепотом сказала подружка, явзглянула на экран, где высветился номер, и согласно кивнула:

— Он.

— Выключи, — заволновалась Женька. Мой телефонпрекратил дребезжать, зато сразу зазвонил Женькин. Подружка не шелохнулась,испуганно косясь на перламутрово-зеленый аппарат, тут включился автоответчик, имы услышали Ромкин голос.

— Женька, — рявкнул муженек, — Анфиса у тебя?Я сейчас подъеду. И не вздумайте дурака валять, не то мало не покажется.

— Что же делать? — пролепетала я, тоже переходя нашепот.

— Бежать, — заявила Женька и устремилась к окну.Честно говоря, я здорово испугалась, потому что у Женьки третий этаж. Нооказалось, что подружка просто обозревает двор, желая убедиться, что РоманАндреевич еще не появился там. — Собери самое необходимое, —зашептала она.

— В каком смысле? — растерялась я, Женьканахмурилась, должно быть, злясь на мою бестолковость, вновь выглянула в окно ипринялась чертыхаться:

— Вот он. Опоздали.

Мы бестолково метались по Женькиной кухне, пока подруга,ухватив меня за руку, не бросилась прочь из квартиры, но побежали мы не вниз,что было бы неразумно, раз мы не собирались встречаться с моим благоверным, апонеслись вверх по лестнице. Дом у Женьки пятиэтажный, и вскоре мы достиглипятого этажа.