– Хватит издеваться, сам знаешь, никогда не посещаю подобныесборища! Просто иногда не могу отказать близким знакомым. Максу, например,все-таки бывший муж.

– Конечно, – хихикнул полковник, – у тебя четвероэкс-супругов, если каждый три раза в месяц позовет на вечеринку, уже двенадцатьвыходов получается!

– Прекрати, – возмутилась я, – великолепно помнишь, чтоКостик жадина и мало зарабатывает, Генка давным-давно в Америке, Кирилл болен…Один Максим только и остается.

– Ну что вы все время ругаетесь, – вздохнул Андрюшка.

– Он первый начал, – сказала я.

– Хватит, – буркнул Крахмальников.

– Да объясните, наконец, чего вы от меня хотите? – попросилая.

Полковник повертел в руках пластмассовую ложечку всветло-коричневых разводах.

– Понимаешь, дальше гостиной наших людей не пустили.

– Ну?

– Всех вызывали в парадную комнату – повара, шофера…

– Ну?

– Другие помещения посмотреть не смогли…

– И что?

– Парень, которого мы приняли за Жока, вошел именно в этотдом. Причем не с парадного хода и не со стороны кухни, откуда приходитприслуга. Там обнаружилась в ограде маленькая, ловко скрытая от постороннихглаз калиточка. Шмыгнул и исчез!

– А я при чем?

– При том, – начал кипятиться Александр Михайлович, – намнужно как следует осмотреть все помещения и узнать, кто еще там проживает! Домогромный, вроде твоего. Сколько у вас комнат?

– Двенадцать, пять ванных, кухня, террасы…

– Там побольше будет, не два этажа, как у тебя, а три…

– Все равно не понимаю…

– Господи, – в сердцах воскликнул Андрюшка, – ну кто могпредположить, что ты такая дура! Напросишься в гости и изучишь обстановку.

– Я?!

– Ты, – в голос сказали мужчины и уставились на менясовершенно одинаковыми карими глазами. Не в силах сдержать изумления, я широкораскрыла рот и выпялилась на них. Невероятно!

Мы дружим уже много лет. С полковником Дегтяревым познакомилась,когда взяла себе приработок – группу в Академии МВД. Зачем будущим стражампорядка понадобился французский, одному богу ведомо, но в сетке часов онзанимал почетное место. Бедные мужики сражались с неправильными глаголами, какДон Кихот с ветряными мельницами. Но самым «талантливым» оказался АлександрМихайлович. За несколько лет я сумела впихнуть в его голову всего лишь трифразы: «Мое имя Александр», «Я живу в Москве», «Я работаю в милиции». Все! Дажевозраст сообщить не может. Наверное, если б он не менялся каждый год, в концеконцов выучил бы, потому что начало фразы «Мне исполнилось…» он помнит. Беданачинается, когда он добирается до числительного. То ли я отвратительныйпреподаватель, то ли у Дегтярева мозги повернуты не в ту сторону.

Но как бы ни обстояло дело с изучением иностранных языков,нас связывает тесная дружба. Мои дети, Аркадий и Маша, нежно любят толстяка.Одно время они мечтали, что когда-нибудь Александр Михайлович предложит мнеруку и сердце, а я с криком «Да!» кинусь на его шею сорок шестого размера. Ноничего подобного не произошло. И хотя полковник холостяк, а я четыреждыразведенная дама, мы всего лишь друзья. Давно пройден период, когда мы моглизакрутить роман, сейчас отношения прочно перешли в фазу братских.

– А все-таки хорошо, – пробормотала на днях Маша, укрываяпледом мирно похрапывавшего на диване после воскресного обеда Дегтярева, – чтомамулечка не вышла за полковника замуж. Они бы уже давным-давно развелись. Атак, видите, спит себе спокойненько.

Крахмальников появился в нашей жизни чуть позже, но уже летпятнадцать мы ходим друг к другу на дни рождения. Андрюшка давно и счастливоженат, его супруга Лена – моя хорошая подруга. Подрастают у него и троемальчишек – Миша, Петя и Сережа.

В наших почти идиллических отношениях есть одна большаяложка дегтя. И Александр Михайлович, и Андрюшка занимаются расследованием подолгу службы. Я же влезаю во всяческие истории исключительно случайно, и не моявина, что почти всегда распутываю сложные дела. Нашла убийцу Ларисы, помоглавернуть детей, украденных у матери, спасла от тюрьмы Макса Полянского, вытащилаиз лагеря Рому, да много чего было, потому что разнообразные приключения инеприятности слетаются на мой двор стаями. Правда, Александр Михайлович, какправило, дико ругается и велит не совать нос во все мышеловки.

– Не мешайся под ногами, – рявкает приятель, – толькозапутываешь все! Ниро Вульф доморощенный! Сиди дома, читай детективы и не лезьне в свое дело.

Сколько раз мне приходилось действовать украдкой, чтобы вконце концов вместо благодарности услышать:

– Если бы не глупая Дарья…

И вот теперь им вдруг понадобилась моя помощь! Простонепостижимо!

– Как, по-вашему, я туда попаду?

Андрюшка фыркнул:

– А как ты вообще всюду влезаешь?

Так, уже и оскорбления начались.

– Возьмите ордер на обыск и сами пошукайте!

– Господи, – в один голос закричали друзья, – да кто нам егодаст?!

– Прокурор.

– Слушай, – дернул шеей Дегтярев, – это просто невозможно,нам никогда не попасть в дом законным путем. Да и нет никаких улик, толькоподозрения. А тебе ничего не стоит, и потом, насколько знаю, ты всегда мечталапоработать детективом, вот и даем тебе шанс!

– Но я с Харитоновым близко незнакома!

– Ерунда, – отмахнулся Андрюшка, – у вас, богатых, своипричуды. Найдешь общих друзей и напросишься на недельку в гости. Тебя никто незаподозрит в связи с милицией. Обеспеченная, взбалмошная, нигде не работающаяидиотка…

Он опять со вкусом закурил. Я смотрела на него и лихорадочносоображала. Дурят они меня, что ли? На дворе, правда, апрель, но первое числоуже миновало. И что он имел в виду, когда сказал – «обеспеченная, взбалмошная,нигде не работающая идиотка»? Это мне предлагается такой имидж или Андрюшкадействительно именно такой меня и считает?