– Нет, я приглашенный официант. Просто Татьяна Михайловнавелела всем надеть костюмы, чтобы совсем весело было.

Я вздохнула и пошла в центр толпы. Без конца хлопали пробкиот шампанского, звенели бутылки. Разнообразные закуски быстро исчезали, но ухозяев, очевидно, был рог изобилия, и фуршетный стол не пустел. Подносили всеновые и новые блюда, каждый раз другие – тарталетки с икрой, фаршированныеперепела, устрицы, копченый угорь и масса салатов – от традиционного «Оливье»до экзотического «Коралла» с лангустами.

Гости вели себя как дети, отпущенные на каникулы. То и делораздавались взрывы оглушительного смеха. В центре стола возвышалась невероятныхразмеров хрустальная ваза, в которую был вбит букет из кроваво-красных роз. Наней красовалась табличка: «Приз. Получит тот, кто найдет хозяйку».

Часа через два стало понятно, что кое-кто из гостей хорошонабрался. Толпа поредела, народ начал расползаться по другим помещениям. Ятихонько выскользнула из зала и пошла по коридору. Двери в комнаты стоялинараспашку. Так, рядом с гостиной, как и у нас, столовая. Только комната большераза в два, и к ней примыкает курительная – небольшое помещение с диванами,креслами и камином. Потом потянулись спальни для гостей. Все словно близнецы:примерно двадцатиметровое пространство заставлено мебелью – кровать, шкафы,кресло, диван, тумбочка… Разнится только цвет покрывал, занавесок и ковров.

Я миновала голубую, розовую, желтую и зеленую опочивальни иуткнулась в глухую стену. Коридор кончился. Пришлось вернуться в холл и пойтиналево.

Там тянулись служебные помещения. Огромная кухня, где околодесяти человек самозабвенно резали продукты, раскладывали колбасы и сооружалибутерброды. Затем бельевая с гладильной доской, прачечная, следом еще несколькокомнат. Толкнув дверь, я обнаружила, что нахожусь в помещении, значительноменьше спальни для гостей – метров десять, не больше, и обстановка крайнепростая, если не сказать спартанская. Никаких ковров и дорогих накидок. Всеголишь небольшой половичок у кровати и красивый, но синтетический плед… Натумбочке лежала книга в потрепанной обложке. «Любовь вечна». Вероятно, тутобитает горничная или кухарка… Следующие комнаты тоже пусты и аккуратноприбраны.

Несолоно хлебавши я вернулась в холл и пошла вверх поширокой лестнице. Здесь меня ждал сюрприз. Площадка второго этажа щетиниласьзакрытой дверью. Плотно сомкнутые дубовые створки даже не дрогнули, когда япринялась дергать за витые бронзовые ручки. Так, заперто. Что, если подумать,абсолютно естественно. Гостям, которые как следует наберутся, можно шататься повсему первому этажу, вход в хозяйские покои им запрещен. Понятная предосторожность,но мне это сильно усложняет задачу.

В задумчивости я побрела в курительную и наткнулась наодного из ряженых. «Человек-ящик» отдыхал в кресле, наслаждаясь одиночеством.

– Не помешаю? – спросила я, вытаскивая сигареты.

– Что вы, – приветливо сказал мужчина, – устраивайтесь.

Я закурила и, не удержавшись, поинтересовалась:

– Никак не соображу, что вы изображаете?

– Телевизор, – хмыкнул гость, – экран на животе, а голова –антенна.

– Ловко придумано, только, наверное, не слишком удобно.

– Вы правы, Дашенька.

От изумления чуть не проглотила сигарету.

– Как? Откуда знаете?

Мужчина показал пальцем на мою руку.

– Видел подобное кольцо лишь один раз – на пальце у ДашиВасильевой. Моя покойная жена Валентина обожала драгоценности, понимала толк вукрашениях. Мы сидели около вас на концерте Растроповича, и она спросила, ктосделал этот перстень, помните?

– Припоминаю, что ответила: Макс Полянский подарил. Значит,вижу Олега Андреевича Харитонова?

– К вашим услугам, – наклонил «антенну» «телевизор». – Давнохотел познакомиться с вами. Валя заставила позвонить Полянскому и спроситьфамилию ювелира. Вот тогда Макс и рассказал, что Даша – его бывшая супруга и ондо сих пор сожалеет о разрыве.

Я ухмыльнулась. После меня у Максика случилось не то шесть,не то семь жен, небось измучился от переживаний. А колечко принес, когда явытащила его из Бутырской тюрьмы, куда беднягу запихнули по ложному обвинению вубийстве очередной супружницы. Впрочем, большой черный бриллиант в элегантнойзолотой оправе выглядит привлекательно, да и стоит баснословно дорого.Полянский хотел отблагодарить «адвоката» на полную катушку. Очевидно, покойнаяВалентина и впрямь разбиралась в брюликах, потому что частенько люди принимаютмое кольцо за бижутерию – слишком необычно выглядит солитер.

– У Вали было несколько эксклюзивных вещей, – продолжалХаритонов, – она все жалела, что детей нет, некому оставить. Например, я привезиз Японии ожерелье из цветного жемчуга – розового, желтого и черного. Потомизумруды из Боливии, а на пятидесятилетие заказал колье: ее имя – Валентина, –выполненное из сапфиров. Правда, сам день рождения не удался – да и какоевеселье в больнице, под капельницами. Надел ей на шею, а Тина даже улыбнуться несмогла, так и умерла с сапфирами. – А где это ожерелье сейчас? – глупопоинтересовалась я.

– С ним и похоронили, – спокойно пояснил Харитонов. – Думаю,что такова была бы и ее воля. Многие украшения ушли вместе с ней. Они и впрямьбольше никому не понадобятся. Если бы подрастала девочка, а так…

– Но вы же женились во второй раз!

«Телевизор» пошевелил «антенной»:

– Танюша не большая любительница каменьев, абсолютноравнодушна и к нарядам. Вот повеселиться, устроить бал-маскарад – здесь онамастер. Удивительно задорный, никогда не унывающий человечек. И потом, как высебе это представляете – Татьяна носит на груди имя Валентина? Нелепо!

Из гостиной послышались звуки гонга и крики:

– Маски долой!

– Пошли, – пригласил хозяин, – наступает кульминационныймомент.

В комнате царило оживление. Как и следовало ожидать, узнатьбывших сокурсников даже без масок оказалось чрезвычайно трудно. Большинствосильно растолстели, обзавелись вторым подбородком, морщинами и лысиной. Кот всапогах оказался Никитой Павловым, Красная Шапочка – Раей Скоркиной, Белоснежка– Зоей Лазаревой, а дядька Черномор превратился в Евгения Пестова. Но самыйгромкий вздох пронесся по залу, когда маски сняли пираты. Один – Ваня Клюкин,другой… хозяйка дома, Таня Иванова.