– Ну здорово! – кричала Танюшка, потрясая банданой. – Междупрочим, мы с Ванькой специально договорились одеться одинаково, чтобы всехобдурить. Мне, несчастненькой, бедненькой, худенькой девушке, пришлосьприделать огромный животище. Ванюшка-то большой любитель пива! А мои стройныеножки? Думаете, легко ходить весь вечер в картонных сапожищах, имитирующихкривизну ног?

Дамы визжали от восторга, мужчины громко хохотали. Я вновьвыскользнула из комнаты. Пойду огляжу домик снаружи. Но и во дворе ничегонастораживающего не наблюдалось. Я углубилась в сад. «Сосиска» мешала быстропередвигаться, и ноги то и дело спотыкались.

За домом простиралась невероятно ухоженная территория – рядыкустов перемежались клумбами. Была там и детская площадка – песочница, качели,горка. Немного странно, если учесть, что девочке, по слухам, то ли девять, толи десять лет. Кстати, ребенка на празднике не было видно. Если бы подобное шоуустроили у нас дома, Манюня приняла бы в нем самое активное участие. Хотя,может, Олег Андреевич и Татьяна сторонники жестких методов воспитания исчитают, что детям не следует мешаться под ногами у гостей.

Я прошла по всему саду и не обнаружила ничегоподозрительного, даже той калитки, куда, по словам полковника, нырнултаинственный Жок. Впрочем, было темно, двор освещался фонарями, и в их неслишком ярком свете можно многого не заметить. Следовало напроситься еще раз вгости днем, а еще лучше утром.

Я обошла дом с торца и наткнулась на небольшую дверь.Толкнула створку и оказалась в коридоре, возле кухни. Скорей всего именно черезэтот вход в здание попадает прислуга. Интересно, сколько человек постоянноработает у Харитоновых? Что там Крахмальников говорил, кажется, повар, шофер,гувернантка…

В зале по-прежнему веселился народ, правда, основная массаразъехалась, по инкрустированному паркету бродили человек шесть.

– Дашка, – завопила раскрасневшаяся Татьяна, – отлично, чтоты еще здесь, а то я расстраивалась, что не говорила с тобой. Так, все снованадеваем маски и делаем фото на память.

Кот в сапогах, Белоснежка, Красная Шапочка, оба пирата и ясбились в кучу. Ливрейный лакей защелкал фотоаппаратом. Потом выпили ещешампанского, добавили ликер «Айриш-крим» и вновь раскупорили бутылку «ДомПериньон».

– Не снимайте маски, – верещала Таня, – ну и угадайте, гдея, а где Ванька?

Около двух Ваня Клюкин расстегнул на пиратском жилетепуговицы и простонал:

– Все, ребята, больше не могу. Пора домой, да и животзаболел, язва, знаете ли, расшалилась. Напозволял себе сегодня лишнего!

– Денол прими, – посоветовала Рая Скоркина, – хочешь дам?

– Не, братцы, я домой, – заплетающимся языком пробормоталВанька, – устал.

– Даже не думай, – твердо заявила Татьяна, – мы тут осталисьсамые близкие, одна третья группа, хоть поговорим спокойно.

– Не, домой, – пьяно ныл Клюкин.

Он сильно побледнел и осунулся. Похоже, что мужика и впрямьдонимала болячка.

– Не советую садиться за руль в таком состоянии, – велелаТаня, – позвони домашним и оставайся ночевать. – И она протянула Ваньке мобильный.

Но Клюкин помотал головой и рыкнул:

– Живу один-одинешенек, никому не нужный.

Высказавшись, Ванюша шмурыгнул носом и зарыдал.

– Ну-ну, – похлопала его по плечу Таня, – не стоитрасстраиваться, молодой, красивый, только свистни, женщины прибегут и в штабеляу ног улягутся.

– Никому, никому, абсолютно никому не нужен, – икал Ванька,размазывая сопли, – с тех пор как мамочка умерла, я бедный бесприютный сирота.

И з-под обшлага клетчатой рубашечки соскользнули на запястьебольшие, вульгарно дорогие часы.

– Эй, кто-нибудь, – велела командным голосом Танюша, –уведите плаксу в спальню!

– Давно скончалась твоя матушка? – осторожнопоинтересовалась я.

Но Клюкин достиг той стадии опьянения, когда внешниераздражители не воспринимаются, слышны только собственные страдания.

– Бедный, бедный, одинокий…

– Его мама умерла почти десять лет назад, – пояснила РаяСкоркина, – а он, как напьется, всегда рыдает, вечно на всех вечеринках людямнастроение портит. Я все поджидала, когда же он сегодня в плач ударится. Ещедолго продержался, почти до самого конца.

Лакей крепкой рукой поволок к выходу несчастного сироту сзолотыми часами. Оставшиеся сели плотной группкой на диванах и принялисьрассказывать о себе. Радовало, что никто не пропал. Все-таки знания иностранныхязыков – верный кусок хлеба, чаще всего с маслом и сыром, а по нынешнимвременам, когда все кинулись учить детей, даже с икрой.

Рая Скоркина репетиторствовала.

– Беру пятьдесят долларов за академический час, –откровенничала женщина, – готовлю к вступительным. Сильно не зарываюсь –двадцать уроков в неделю, и вся в шоколаде.

Я быстренько умножила в уме пятьдесят на двадцать и суважением поглядела на Скоркину. Тысяча баксов за семь дней! Совсем неплохойзаработок для женщины. Никита Павлов издает газету «Желтуха».

– Господи, – восхитилась Райка, – значит, это у тебяпостоянно печатают всяческие сплетни и офигительные фото. Ну скажи, как удалосьснять Газманова на унитазе без брюк?

Никита тяжело вздохнул:

– И звини, Рай, дурим читателей. Простой монтаж. Мордапевца, а тело взяли от нашего шофера, они похожи с Газмановым.

– Жуть, – взвизгнула Скоркина, – ведь поверила!

– Не ты одна, – ухмыльнулся Никита, – у нас тираж за миллионперевалил.

Зоя Лазарева деканствовала в частном вузе. Судя по еедрагоценностям, дела у высшего учебного заведения шли прекрасно.

Только нам с Танюшей Ивановой было нечем похвастать. Обе неработаем, а просто прожигаем жизнь в свое удовольствие.

Старинные напольные часы глухо пробили три часа. Зоя счувством произнесла слегка заплетающимся языком:

– Ну, прощайте!

Таня с сомнением глянула на подругу:

– Лучше не садиться за руль в таком виде.

– Меня невестка ждет в машине, – пояснила деканша, –специально с собой взяла, чтобы потом домой доставила.

– Девушка сидела весь вечер в автомобиле? – изумилась я. –Бедняжка, небось замерзла и проголодалась.