— Да ты здорово танцуешь! — воскликнул ее партнер, заставляяее танцевать быстрее и прижимаясь теснее, чем она бы хотела.

— Ты тоже! — ответила Кэти.

Танцующая толпа сначала расступилась, давая им большеепространство, а затем и вовсе прекратила танцевать. Громкие аплодисменты всехприсутствующих в зале совпали с окончанием танца.

— Они хотят, чтобы мы еще потанцевали, — сказал партнерКэти, беря ее за плечи, когда она направилась назад к столику. И тут же началсяследующий танец, и Кэти вынуждена была уступить просящим взглядам, хотя оначувствовала себя выставленной напоказ, обнаженной.

Танцуя, она украдкой посмотрела на Рамона и в ужасе отвелаглаза. Он сидел, откинувшись на стуле, засунув руки в карманы, и смотрел на неес бесстрастным интересом сутенера, стерегущего свою шлюху. Музыка смолкла,раздался грохот аплодисментов. Ее партнер пытался уговорить Кэти на следующийтанец, но на этот раз она решительно отказалась.

Кэти села за столик напротив Рамона, все больше и больше злясьна его холод.

— Ну, — вызывающе спросила она, — как я танцую? Его чернаябровь иронически поднялась.

— Неплохо.

У Кэти возникло желание убить его. Зазвучала очень медленнаяромантическая песня о любви. Она посмотрела вокруг, увидела еще двоихпретендентов на танец с ней и решилась… Но Рамон проследил за ее взглядом инеохотно поднялся. Он молча взял ее под руку и повел на танцевальную площадку.

Прекрасная музыка, томительное наслаждение оказаться вновь вобъятиях Рамона — все это стало гибельным для Кэти, она прижалась к его груди.Она мечтала, чтобы он обнял ее и прикоснулся губами к ее виску, как вчера, вовремя танца у бассейна. Она мечтала… о таких смутных, невозможных вещах.

Она все еще мечтала, когда они вернулись к ней домой. Онпроводил ее до двери, и Кэти, в сущности, упросила его войти и выпить стаканчикчего-нибудь крепкого на ночь. Как только Рамон допил бренди, он встал и, несказав ни слова, направился к двери.

— Рамон, пожалуйста, не уходи! Только не так, — взмолиласьКэти.

Он повернулся и посмотрел на нее без всякого выражения налице. Кэти подошла к нему, затем отступила назад, дрожа от разрывающей сердцепечали и страстного желания.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — услышала она себя и, обвивруками его шею, приникла к его неподатливому телу. — Ты даже не хочешьпоцеловать меня на прощание? — спросила она трепеща.

Его тело замерло в напряженной позе, выражающей отказ, затемон заключил ее в объятия.

— Черт бы тебя побрал! — яростно прошептал он, когда егогубы прижались к ней с жестокой жадностью.

Кэти прильнула к нему, отвечая со всей беззащитностьюжелания. Его руки ласкали ее и вдруг оттолкнули. Кэти, задыхаясь, посмотрела нанего и отступила в страхе, заметив гнев в его глазах.

— И это все, что ты хочешь от меня, Кэти? — зло спросил он.

— Да, — быстро сказала Кэти. — То есть я имею в виду, что яничего не хочу. Я… я только знаю, как отвратителен был для тебя этот вечер, и…

— И поэтому ты затащила меня сюда, чтобы мы провели времяполучше, не так ли? — прервал он ее, оскорбительно растягивая слова.

— Нет! — воскликнула Кэти. — Я…

Она смолкла, когда его темные глаза окинули ее с головы доног. Кэти подумала, что он сейчас повернется и уйдет, но он подошел к кофейномустолику. Рамон взял ручку, лежавшую около телефона, и что-то написал вмаленьком блокнотике. Дойдя до двери, он повернулся:

— По этому телефону меня можно найти до четверга. Захочешьпоговорить — звони.

Его взгляд задержался на ее лице, и затем он вышел, закрывза собой дверь.

Кэти стояла там же, где он оставил ее, ошеломленную,несчастную. Этот последний взгляд перед его уходом… Он смотрел так, как будтопытался запомнить ее лицо. Ненавидя ее, он все же хотел навсегда сохранитьпамять о ней. Кэти не могла поверить, что она так расстроена. Слезы навернулисьна глаза, с большим трудом ей удалось проглотить ком в горле. Она пошла вспальню. Что с ней происходит? Она получила именно то, что хотела, не так ли?Да, но не совсем. Она хотела Рамона. Но чтобы при этом он оставался вСент-Луисе, служил в какой-нибудь престижной фирме.

Следующим утром Кэти, решительная и бодрая, появилась всвоем кабинете. И только синяки под глазами и сдержанность ее всегданепринужденной улыбки говорили о бессонной ночи.

— Привет, Кэти! — услышала она. — Как твои четыре выходных?

— Хорошо, — ответила Кэти. Она взяла пачку сообщений,которую протянула ей секретарша. — Спасибо, Дона!

— Как насчет кофе? — поинтересовалась Дона. — Выглядишь тыне ахти. Только непонятно — ты четверо суток не ложилась в постель или четверосуток не вылезала из постели?

Кэти выдавила бледную улыбку в ответ на добродушный смешокДоны:

— Кофе я бы выпила.

Скользнув взглядом по сообщениям, она прошла в своймаленький кабинет, опустилась в кресло около письменного стола и осмотреласьвокруг. Иметь личный кабинет, не важно, какого размера, считалось престижным вТехническом бюро, и Кэти всегда гордилась этим свидетельством своего успеха.Сегодня это показалось ей довольно-таки бессмысленным. Как могло случиться,что, запирая стол в пятницу, она и не слышала о Рамоне, а сейчас мысль о том,что она никогда не увидит его снова, терзала ее сердце. «Тело, но не сердце», —решительно поправила себя Кэти. Она взглянула на Дону, которая поставила ей настол чашку дымящегося кофе.

— Мисс Джонсон хотела бы видеть тебя в девять пятнадцать, —сказала Дона.

Вирджиния Джонсон, шеф Кэти, была блестящей, одаренной,привлекательной незамужней сорокалетней женщиной. Она заправляла кадровымотделом. Из всех женщин, сумевших сделать карьеру, Кэти восхищалась Вирджиниейбольше, чем кем-либо другим.

По сравнению с маленьким кабинетом Кэти, предназначенным длябесед с кандидатами на работу, кабинет Вирджинии был просторнее и обставленпрекрасной французской мебелью, на полу лежал плотный добротный зеленый палас.Кэти знала, что Вирджиния готовит ее на свое место, что она намерена именноКэти передать руководство отделом кадров, сделать ее новым владельцем этогокабинета.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнула? — спросила Вирджиния,улыбаясь, когда Кэти вошла в комнату.

— Очень, — сказала Кэти, садясь в кресло напротив столаВирджинии. — Так хорошо, что до сих пор не пришла в себя.