Он явно меня боялся, даже перестал поворачиваться ко мнеспиной, стал угрожать мне и понес уже совершенный вздор. Я сидел, прислушивалсяк голосам в комнатах над нами и думал, когда же он, наконец, заткнется. Я вовсене собирался поверять ему свои чувства к Бабетте и свои надежды на нее.

Но не только об этом я думал. Вы спрашивали, как можнолюбить кого-то, будучи отчужденным от всего земного. Дело в том, что вампирможет думать о нескольких вещах одновременно. Например, о том, что ты в опасностии, возможно, скоро погибнешь, и в то же самое время о чем-то совершенноабстрактном и отвлеченном от действительности. Так было со мной тогда. Вглубине души, не облеченная в слова, во мне жила мысль о том, какой прекраснойи возвышенной могла бы стать наша дружба с Лестатом, как мало препятствийстояло на пути к этому и как много нас объединяло. Наверное, любовь к Бабеттенавела меня на подобные размышления. Пропасть, разделявшую нас с ней, я могпреодолеть лишь одним способом – взять ее жизнь, слившись в последнемсмертельном объятии, удовлетворить одновременно жажду любви и жажду крови. Номоя душа хотела познать Бабетту без убийства, не отнимая у нее ни минуты жизни,ни капли крови… Я хотел невозможного. Другое дело – Лестат, будь он хоть немногоумнее и порядочнее. Я вспомнил предсмертные слова слепого старика: Лестат –блестящий ученик, влюбленный в книги, отобранные у него и сожженные. Сам я зналтолько того Лестата, который называл мою библиотеку «грудой пыли» и высмеивалмою страсть к чтению и углубленным размышлениям.

Шум в доме начал стихать. Потом все смолкло, и лишь иногдаслышались звуки шагов и скрип половиц. Слабый, неровный свет пробивался сквозьщели в потолке. Лестат ощупывал кирпичные стены с чисто человеческим выражениембезысходности и отчаяния на лице. Я понял, что, выбравшись отсюда, мы должныраспрощаться друг с другом. Ради этого даже согласился бы переплыть океан.Понял, что мирился с ним только потому, что мне не хватало уверенности всобственных силах. Обманывал себя, что иду на жертвы только во имя спокойнойжизни его старика и моей сестры с мужем. На самом же деле я оставался сЛестатом потому, что мне казалось, что он посвящен в тайны, без знания которыхвампиру обойтись нельзя, и без него я ничего не узнаю. Но главное, он былединственный, кого я знал из мне подобных. Он никогда не рассказывал мне, какпроизошло его обращение или где найти других вампиров. Это все еще волноваломеня. Я ненавидел Лестата и хотел расстаться с ним, но кто знает, готов ли яостаться один?

Я сидел и думал, а Лестат гнул свое: я, мол, ему больше ненужен и он не потерпит таких выходок, в особенности дерзких шуток каких-тоФреньеров. По его словам, надо быть готовым ко всему, когда отопрут дверь.

«Помни! – говорил он. – Сила и быстрота – вотпротив чего им не удастся устоять. Ну и, разумеется, страх. Главное – вселитьужас во врагов. Забудь свою сентиментальность! Она может слишком дорого намобойтись».

«Ты хочешь, чтоб мы разошлись?» – спросил я. Я надеялся, чтоон скажет «да», потому что боялся сам принимать решения. Точнее говоря, я ещене разобрался в своих мыслях.

«Пока что я хочу добраться до Нового Орлеана! – ответилон. – Я просто предупреждаю, что могу обойтись без тебя. Но сейчас намлучше держаться вместе. Ты еще не знаешь, что в твоей власти, ты даже не понял,кто ты есть на самом деле. Если эта женщина придет одна, действуй силойубеждения. Но если она приведет других, приготовься стать самим собой».

«Кто же я есть на самом деле? – спросил я. Никогдараньше эта загадка не мучила меня так сильно. – Что значит стать самимсобой?»

Лицо Лестата выражало отвращение. Он вскинул руки.

«Приготовься… – оскалился он, демонстрируя чудовищныезубы, – стать убийцей! – Вдруг он поднял глаза наверх,прислушиваясь. – Они ложатся спать, слышишь?»

Наступило долгое молчание. Лестат расхаживал по погребу, а ядумал, что скажу Бабетте. Я все еще старался разобраться в своих чувствах кней. Вдруг из-под двери пробился луч света, и Лестат весь подобрался, готовясьпрыгнуть на вошедшего, кто бы им ни был. Дверь отворилась, и вошла Бабетта. Онабыла одна. Лестат незаметно скользнул ей за спину. Она стояла и пристальносмотрела на меня.

Никогда еще она не казалась мне такой красивой. Еераспущенные на ночь волосы темными волнами спадали на белое платье, лицовыражало тревогу и страх. Щеки ее горели, огромные карие глаза стали ещебольше. Я уже говорил, что любил в ней честность и силу, величие ее души, нобез чувственной страсти, которую на моем месте могли бы испытывать вы. Но всеравно я считал ее самой очаровательной и соблазнительной женщиной из всех, когоя видел. Даже строгое, закрытое платье не могло скрыть мягкости и округлости еерук и груди. Ее тело представлялось мне прекрасной и таинственной оболочкойзагадочной души. Меня неудержимо влекло к ней, но я знал, что стоит поддатьсяминутной слабости – и ее смерть станет неизбежной. Я отвернулся, мучимыйвопросом: а вдруг она увидела мертвое бездушие в моих глазах?

«Ты – тот же самый, кто являлся ко мне прежде, –произнесла она наконец, словно не будучи в этом уверенной до этого. – Ты –хозяин Пон-дю-Лак! Ты!»

Я знал, что ей пришлось выслушать дикие и нелепые рассказы особытиях прошлой ночи, и теперь бессмысленно ее переубеждать. Дваждыиспользовав свою сверхъестественную внешность, чтобы получить возможность поговоритьс ней, я не мог увиливать или прятаться на этот раз.

«Я не сделаю тебе ничего дурного, – сказал я. –Дай мне только лошадей и экипаж. Мои остались в поле…»

Бабетта, казалось, даже не слышала моих слов. Она подошлапоближе, чтобы поймать меня в круг света от фонаря в своей руке.

Я заметил, что Лестат подкрадывается к ней сзади. Их тени настене слились; я знал, что сейчас он опасен.

«Ты дашь мне экипаж?» – повторил я.

Она молча смотрела на меня, подняв фонарь над головой. Яхотел опять отвернуться, но вдруг увидел, что ее лицо изменилось. Оно сталонеподвижным, ничего не выражало, словно ее загипнотизировали. Потом она закрылаглаза и покачала головой. Мне почудилось, что это я одним своим взглядом, самтого не желая, сделал ее такой.

«Кто ты? – прошептала она. – Ты пришел от дьявола.Значит, и раньше тебя присылал ко мне дьявол!»