Теперь в покое и тиши гостиничного номера она развернуланаконец последнюю покупку и через пять минут не без удовлетворения улыбнуласьсвоему отражению в зеркале. Гримерным карандашиком она слегка изменила линиюбровей, и это, вкупе с пышными золотистыми кудрями, настолько преобразило еевнешность, что Виттингтону теперь ее нипочем не узнать, даже если онастолкнется с ним нос к носу. В туфли она положит высокие супинаторы. И наденетчепчик и передник, более надежной маскировки не придумаешь. Работая вгоспитале, она успела убедиться, как часто пациенты не узнают своих сестер исанитарок, едва те снимут белые фартуки и шапочки.

– Ну, – сказала она, обращаясь к задорному отражению взеркале, – пожалуй, сойдет.

После чего стерла с лица краску и стала похожа на прежнююТаппенс.

Обедала она в грустном одиночестве, раздумывая над тем, кудазапропастился Томми. Джулиус тоже отсутствовал, но это ее ничуть не удивляло.Его розыски не ограничивались Лондоном, и Молодые Авантюристы успели свыкнутьсяс внезапными появлениями и исчезновениями энергичного американца. Она неудивилась бы, узнав, что Джулиус П. Херсхайммер внезапно отбыл вКонстантинополь[40], так как ему взбрело в голову, что там может отыскатьсяслед его кузины. Этот сгусток энергии успел превратить в ад жизнь нескольких сотрудниковСкотленд-Ярда, а телефонистки Адмиралтейства сразу узнавали и в ужасевздрагивали от его зычного «Алло!». В Париже он три часа «расшевеливал»префектуру и вернулся оттуда в твердой уверенности (эту идею бросил емуфранцузский чиновник – не знал, как от него отделаться), что ключ к тайнеследует искать в Ирландии.

«Наверное, сразу помчался туда, – думала Таппенс. – Это,конечно, очень мило, но мне-то каково? у меня полон рот новостей, а поделитьсяне с кем. Все-таки Томми мог бы прислать телеграмму или позвонить. Куда онзапропастился? Во всяком случае, „сбиться со следа“, как пишут в детективах, онне мог. Да, кстати…» – И мисс Каули, прервав свои размышления, вызваларассыльного.

Десять минут спустя она уже уютно устроилась в постели и,затянувшись сигаретой, погрузилась в книгу «Гарнаби Уильямс – юный сыщик» –захватывающее произведение, которое, среди прочих ему подобных (три пенса заштуку), принес рассыльный. Ей, резонно решила Таппенс, следует пополнить запас«шпионских» словечек перед тем, как вступить в дальнейшие разговоры сАльбертом.

Утром пришло письмо от мистера Картера:

«Милая мисс Таппенс!

Поздравляю вас с великолепным дебютом. Но считаю своимдолгом еще раз предупредить: игра опасная, особенно если будете действоватьсогласно вашему плану. Это абсолютно беспощадные люди, не способные ни нажалость, ни на милосердие. По-моему, вы недооцениваете степень риска; и явынужден повторить, что не могу обещать вам помощь и защиту. Вы снабдили насценной информацией, и никто не упрекнет вас, если вы захотите выйти из игры. Япризываю вас хорошенько подумать, прежде чем принять окончательное решение.

Но если вы все-таки рискнете действовать дальше, то всенеобходимые меры с нашей стороны приняты. Вы два года служили у мисс Дафферин,дом священника в Ллонелли, и миссис Вандемейрер может обратиться к ней зарекомендацией.

И еще вам мой совет. Старайтесь, по мере возможности,придерживаться правды. Это уменьшит опасность мелких промахов. При знакомствахразумнее всего говорить правду, а именно что вы служили санитаркой вдобровольческом отряде, а теперь решили стать прислугой. Сейчас таких девушекочень много. Это сразу прояснит, почему у вас грамотная речь и приличныеманеры, которые иначе могли бы вызвать подозрение.

В любом случае желаю вам удачи!

Искренне ваш,

мистер Картер».

Таппенс воспрянула духом. Предостережения мистера Картераказались ей, естественно, совершеннейшей чепухой. Ее уверенность в себе быласлишком велика, чтобы считаться с подобными пустяками.

С некоторым сожалением она отказалась от той интереснойроли, которую уже успела придумать. Она сыграла бы эту роль безупречно – и былабы в «образе» столько времени, сколько потребуется, но поскольку Таппенс былачеловеком весьма здравомыслящим, она не могла не согласиться с доводами мистераКартера.

От Томми пока не было никаких вестей, зато с утренней почтойпришла довольно грязная открытка с лаконичным сообщением: «Все о'кей».

В половине одиннадцатого Таппенс гордо оглядела слегкапомятый жестяной сундучок со своими пожитками. Он был очень умело упакован иперевязан веревками. Позвонив коридорному, она, чуть порозовев от смущения,распорядилась, чтобы сундучок снесли в такси. Приехав на Паддингтонскийвокзал[41], оставила его в камере хранения. После чего удалилась в неприступнуюкрепость – в женский туалет. Десять минут спустя преобразившаяся Таппенс вышлаиз дверей вокзала и села в автобус.

И уже минут через сорок она вновь переступила порог«Саут-Одли». Альберт уже ждал ее, явно пренебрегая своими прямымиобязанностями. В первую секунду он не узнал Таппенс, а узнав, пришел вневероятный восторг.

– Лопни мои глаза, мисс! Я-то думаю, кто такая! Маскировочкавысший класс.

– Рада, что тебе понравилось, Альберт, – со скромной минойответила Таппенс. – Да, кстати, кто я – твоя двоюродная сестра?

– И никакого акцента! – воскликнул он восхищенно. – Ну,совсем нашинская, из Англии! Нет, не сестра, я сказал, что знакомая одногомоего друга. Энни сразу разозлилась. И решила остаться еще на денек – сделатьхозяйке одолжение, как она сказала. Но на самом-то деле, чтобы отвадить вас отместа.

– Какая милая девушка! – заметила Таппенс, но Альберт дажене заподозрил иронии.

– Да, она горничная что надо, и серебро чистит – загляденье.Только вот характерец. Вам наверх, мисс? Пожалуйте в лифт. Двадцатая квартира,говорите? – И он лихо подмигнул.

Таппенс приструнила его суровым взглядом и вошла в лифт.

Она позвонила в двадцатую квартиру, чувствуя, как Альбертвсе ниже опускает голову, старательно разглядывая пол.

Дверь ей открыла щеголеватая молодая женщина.

– Я насчет места, – объяснила Таппенс.

– Место паршивое, дальше некуда, – тут же выпалила женщина.– Стерва старая! Так и рыщет за тобой! Наорала на меня за то, что я читаю ееписьма. Это я-то! Конверт расклеен был, а я тут при чем? А в мусорной корзинкеникогда ничегошеньки – все сжигает. Она из таких, одно слово. Одеваетсяшикарно, а манеры – те еще! Кухарка что-то про нее знает, только помалкивает,боится ее до смерти. А уж подозрительна-то! Стоит словечком с кемперемолвиться, сразу все выпытывает, кто да почему. Я еще и не то могурассказать…