– Да нет, мэм. Я как раз хотела сегодня у вас отпроситься…Вы не против?

Миссис Вандемейер внимательно посмотрела на нее иулыбнулась:

– Жаль, что граф Степанов не слышит! Вчера он высказалкое-какие предположения относительно вас. – В ее улыбке появилось что-токошачье. – Ваша просьба такая… типичная. Я очень довольна. Вы, конечно, непоняли, что меня так радует. В общем, я вас отпускаю. Меня это не стеснит, менявечером не будет дома.

– Благодарю вас, мэм.

Выйдя из комнаты, Таппенс почувствовала облегчение. Вновьона явственно ощутила, насколько боится, ужасно боится этой красивой женщины сжестокими глазами.

Перед уходом Таппенс наспех дочищала серебро. Но ей пришлосьпрервать это занятие, поскольку в дверь позвонили. Это оказался не Виттингтон ине Борис, а некто с очень незаурядной внешностью.

Чуть выше среднего роста, этот мужчина тем не менеепроизводил впечатление человека крупного. Тщательно выбритое лицо было оченьвыразительно и свидетельствовало о незаурядной силе воли и энергии. Казалось,от него прямо исходили магнитные волны.

Таппенс никак не могла решить, кто перед ней! Актер?Адвокат? Но ее сомнениям тут же был положен конец: он попросил доложить, чтопришел сэр Джеймс Пиль Эджертон.

Она еще раз посмотрела на него. Так вот, значит, какой он,этот прославленный адвокат, чье имя известно всей Англии. По слухам, егопрочили в премьер-министры. Из профессиональных соображений он уже не разотказывался от поста в правительстве, предпочитая оставаться просто членомпарламента от одного из шотландских избирательных округов.

Таппенс в задумчивости вернулась к серебру. Знаменитыйадвокат произвел на нее впечатление. Теперь она поняла опасения Бориса: да,Пиля Эджертона обмануть нелегко.

Через четверть часа зазвонил колокольчик, и Таппенс вышла вприхожую проводить гостя. Еще когда она ему открывала, он очень внимательно нанее посмотрел, и теперь, подавая ему шляпу и трость, она опять почувствовала насебе этот зоркий, все примечающий взгляд. Она распахнула входную дверь ипочтительно посторонилась, но он задержался на пороге и спросил:

– Недавно в горничных?

Таппенс с удивлением подняла на него взгляд. В его глазахтаилась доброта и что-то еще – она не могла понять, что именно.

Он кивнул, словно она ответила на вопрос.

– Демобилизовались из добровольческого медицинского отряда иоказались, как говорится, на мели?

– Это вам сообщила миссис Вандемейер? – с подозрениемспросила Таппенс.

– Нет, дитя мое, это мне сообщил ваш вид. Вам нравится этоместо?

– Очень. Благодарю вас, сэр.

– Впрочем, сейчас хорошее место найти нетрудно. Иногда оченьполезно поменять хозяев.

– Вы хотите сказать… – начала Таппенс.

Но сэр Джеймс уже спускался по лестнице. Он оглянулся ибросил на нее все тот же добрый проницательный взгляд.

– Только намекнуть, – уточнил он. – И ничего больше.

Вконец озадаченная, Таппенс снова вернулась к недочищенномусеребру.

Одевшись, как обычно одеваются горничные, собираясь приятнопровести свой «выходной вечер», Таппенс покинула квартиру. Альберта внизу неоказалось, и она сама заглянула в лавочку – удостовериться, нет ли для нееписьма. Потом отправилась в «Ритц». Там она выяснила, что Томми не возвращался.Это не было для нее неожиданностью, но только сейчас она окончательно потеряланадежду что-либо узнать. Надо срочно обратиться к мистеру Картеру, все емурассказать и попросить выяснить, что произошло с Томми после того, как онпоследовал за Борисом и Виттингтоном. Немного воспрянув духом, онаосведомилась, у себя ли мистер Джулиус Херсхейммер. Портье ответил, что он вернулсяпримерно полчаса назад, но тут же снова ушел.

Таппенс ободрилась еще больше. Джулиус здесь – уже что-то!Может, он придумает, как выяснить, что случилось с Томми. Расположившись вгостиной Джулиуса, она написала мистеру Картеру письмо и уже запечатывалаконверт, когда дверь с треском распахнулась.

– Какого черта… – начал Джулиус, но тут же переменил тон. –Прошу прощения, мисс Таппенс. Дурни внизу твердят, что Бересфорд не показывалсятут с самой среды. Это верно?

Таппенс кивнула и спросила прерывающимся голосом:

– Так вы не знаете, где он?

– Я? Откуда? Я от него никаких известий не получал, хотяпротелеграфировал ему еще вчера утром.

– Наверное, ваша телеграмма так и лежит у портье.

– Но где он?

– Не знаю. Я думала, вы знаете.

– Да говорю же вам, я не получал от него никаких известий стой минуты, как мы расстались в среду на вокзале.

– На каком вокзале?

– Ватерлоо. Юго-Западная ветка.

– Ватерлоо? – недоуменно нахмурилась Таппенс.

– Ну, да. А разве он вам не сказал?

– Так я ведь его тоже не видела, – нетерпеливо перебилаТаппенс. – Почему именно Ватерлоо? Что вы там делали?

– Ну, он мне позвонил. По телефону. Сказал, чтобы япоторопился. Сказал, что выслеживает двух мошенников.

– А-а! – воскликнула Таппенс, широко открывая глаза. – Ясно.А дальше что?

– Ну, я сразу кинулся туда. Бересфорд меня ждал и указал, закем следить. Мне предназначался высокий. Ну, тот, которого вы надули. Томмисунул мне в руку билет и велел быстрей садиться. Сам он собирался отслеживатьвторого. – Джулиус помолчал. – Но я думал, вам это все известно.

– Джулиус, перестаньте метаться, – сурово изрекла Таппенс. –У меня из-за вас голова кружится. Сядьте вот в это кресло и расскажите все попорядку. И поменьше отступлений.

– Ладно, – послушно сказал мистер Херсхейммер. – С чего начать?

– С того, чем кончили. С Ватерлоо.

– Ну, залез я в замечательное старомодное английское купе, –начал Джулиус. – Поезд тут же тронулся. Не успел я оглянуться, как ко мнеподкатывается проводник и вежливенько так говорит, что это вагон для некурящих.Я сунул ему полдоллара, и все уладилось.

Двинулся я по коридору в следующий вагон, а он как раз там.Посмотрел я на этого вонючку Виттингтона, на его лоснящуюся рожу, вспомнил, чтоу него в когтях бедняжка Джейн, и аж зубами заскрипел, оттого, что не прихватилс собой револьвер. Я бы его пощекотал!