– Помилуйте, Пуаро! У меня голова идет кругом. Неужели насвете нет человека, не способного на убийство?

– Чем больше живу, тем больше в этом убеждаюсь, – ответилЭркюль Пуаро.

Инспектор Шарп вздохнул, откинулся на спинку стула и вытерплатком лоб. Он уже побеседовал с возмущенной плаксивой француженкой, свысокомерным и замкнутым молодым французом, с флегматичным, подозрительнымголландцем и болтливым, агрессивным египтянином. Потом перекинулся парой фраз сдвумя нервными турками, которые ни слова не понимали по-английски, и сочаровательным студентом из Ирака. Инспектор был абсолютно уверен, что никто изних не имеет к смерти Селии Остин никакого отношения и помочь ему не может. Напрощание он постарался их ободрить и сейчас намеревался быстренько распрощатьсяс мистером Акибомбо.

Молодой студент из Западной Африки смотрел на него, сверкаябелозубой улыбкой; взгляд у него был по-детски жалобным.

– Я хотел бы помочь, поверьте, – сказал он. – Мисс Селиявсегда вела со мной очень хорошо. Она давала мне один раз вкусный коробкаконфет, которые я никогда не пробовал. Мне кажется, очень грустно, что ееубивали. Может, это кровная месть? Или, может, ее папа или дяди приходили и убивалиее, потому что слушали ложный истории о том, что у нее было плохое поведение?

Инспектор Шарп постарался его уверить, что дело совсем не вэтом. Молодой человек грустно покачал головой.

– Тогда я не знаю, почему так происходило, – сказал он. – Яне вижу, почему кто-то в этом доме захотел причинить ей ущерб. Но если выдадите мне кусочек ее волосы или ногти, – продолжал он, – я, возможно,что-нибудь обнаружу при помощи старый метод. Он ненаучный и несовременный, ноего очень часто употребляют у меня на родине.

– Большое спасибо, мистер Акибомбо, но я думаю, это непонадобится. Мы… м-м… предпочитаем другие способы.

– Конечно, сэр, я понимаю. Это несовременно. Это ж неатомный век. Дома новые полицейские тоже так не делают, это только старики вджунгли. Я уверен, что новые методы гораздо более эффективнее и вы достигнетеполный успех. – Мистер Акибомбо вежливо откланялся и удалился.

Инспектор Шарп пробормотал себе под нос:

– Я тоже искренне надеюсь, что мы добьемся успеха, хотя быдля того, чтобы поддержать наш престиж.

Следующим на очереди был Нигель Чэпмен, и он сразу попыталсявзять инициативу в свои руки.

– Уму непостижимая история, правда? – спросил он. – Апредставьте себе, мне с самого начала казалось, что вы бродите в потемках,поддерживая версию самоубийства. И надо признаться, мне даже польстило, что всязагвоздка оказалась в моих чернилах, которыми Селия заправила ручку. Этогоубийца, конечно, не мог предугадать. У вас, наверное, уже есть гипотезы насчетмотивов преступления?

– Не вы, а я буду задавать вопросы, мистер Чэпмен, – суховозразил инспектор.

– О конечно, конечно! – легкомысленно воскликнул Нигель имахнул рукой. – Я просто хотел сэкономить время и сразу перейти к делу. Но,видно, без анкетных данных не обойтись. Имя: Нигель Чэпмен. Возраст: двадцатьпять лет. Место рождения: кажется, Нагасаки… забавно звучит, не правда ли? Чегомоих родителей туда занесло – ума не приложу. Наверное, они были в кругосветномпутешествии. Но надеюсь, я не должен обязательно считаться японцем? Я пишудиплом по бронзовому веку и истории Средних веков в Лондонском университете.Что вы еще хотите узнать?

– Ваш домашний адрес, мистер Чэпмен.

– Я – человек без адреса, уважаемый сэр. У меня есть папа,но мы с ним в ссоре, и поэтому его дом – уже не мой дом. Так что пишите мне наХикори-роуд, а счета присылайте на Лиденхолл-стрит – так, по-моему, говорятслучайным попутчикам, надеясь никогда их больше не увидеть.

Нигель куражился вовсю, но инспектор Шарп словно не замечалего кривляний. Он встречал таких Нигелей раньше и не без оснований думал, чтоего наглость служит своего рода самозащитой, а в действительности Нигельнервничает, что вполне понятно, когда тебя допрашивают в связи с убийством.

– Вы хорошо знали Селию Остин? – спросил инспектор.

– Трудный вопрос вы мне задали, сэр. Я ее прекрасно знал,поскольку видел каждый день и отношения у нас были нормальные. Но на самом делея ее не знал совершенно. Впрочем, это понятно. Я считал ее пустым местом, да иона меня, по-моему, недолюбливала.

– За что?

– Ну… ей не нравилось мое чувство юмора. И потом, я же нетакой угрюмый грубиян, как Колин Макнаб. Кстати сказать, грубость – прекрасноеоружие для завоевания женских сердец.

– Когда вы в последний раз видели Селию Остин?

– Вчера за ужином. Мы все протянули ей руку братской помощи.Колин встал, мекал-бекал, а потом, заикаясь и умирая от стыда, признался, чтоони помолвлены. Мы его немного подразнили и отпустили с богом.

– Это было в столовой или в гостиной?

– В столовой. Мы перешли в гостиную после, а Колин смоталсяпо делам.

– Значит, все остальные пили кофе в гостиной?

– Да, если эту бурду можно назвать кофе, – сказал Нигель.

– А Селия Остин пила?

– По-моему, да. Я не обращал внимания, но, наверное, пила.

– А кто ей наливал кофе? Случайно не вы?

– С ума сойти, как гипнотически действует на человекадопрос! Стоило вам спросить и посмотреть на меня испытующим взглядом, как мнесразу показалось, что именно я подал Селии чашку, всыпав туда предварительнопорядочную порцию стрихнина, или чем там ее отравили. Вы, наверное, обладаетедаром внушения, мистер Шарп, но, по правде говоря, я и близко не подходил кСелии и, если уж совсем начистоту, даже не обращал внимания, пьет она кофе илинет. И хотите – верьте, хотите – нет, но я никогда не питал нежных чувств кСелии, и весть о ее помолвке с Колином Макнабом не пробудила во мне никакойжажды мести.

– Я отнюдь не пытаюсь на вас воздействовать, мистер Чэпмен,– мягко возразил Шарп. – И если я не ошибаюсь, дело тут не в любовных интригах;просто кто-то хотел убрать Селию со своего пути. Как вы думаете, почему?

– Понятия не имею, инспектор. Я сам поражен, ведь Селия былаиз тех, кто мухи не обидит… ну, вы понимаете. Соображала она туго, была жуткойзанудой, но, в общем, хорошей девчонкой. Таких, по-моему, не убивают.

– А вы удивились, узнав, что она виновата в… пропаже вещей,кражах и так далее?

– Еще бы! Я был просто потрясен.