– А может, это вы подучили ее?

Удивление Нигеля было, пожалуй, вполне искренним.

– Я? Подучил ее? Но зачем?

– Мало ли зачем. У некоторых людей довольно странное чувствоюмора.

– Ну, знаете, может быть, я глуп, но я не нахожу ничегосмешного в дурацкой истории с кражами!

– Значит, вы не хотели таким образом подшутить?

– Я не воспринимаю это как шутку. По-моему, подоплека кражбыла чисто психологической.

– Итак, вы утверждаете, что Селия Остин была клептоманкой?

– А вы хотите предложить другое объяснение?

– Боюсь, что вы не очень осведомлены, что такое клептомания,мистер Чэпмен.

– Но я лично другого объяснения не вижу.

– А как вы думаете, мог кто-нибудь натолкнуть мисс Остин намысль о воровстве как средстве привлечения внимания Колина Макнаба?

В глазах Нигеля промелькнул озорной огонек.

– Очень забавная версия, инспектор, – одобрительно сказалон. – А знаете, вообще-то возможно. Колин, как пить дать, попался бы на удочку.– Некоторое время Нигель с удовольствием смаковал эту мысль. Но потом печальнопокачал головой. – Нет, Селия не стала бы играть, – сказал он. – Она быладевушкой серьезной и не стала бы насмехаться над Колином. Она была влюблена внего по уши.

– А вы не задумывались над тем, что происходит в пансионате,мистер Чэпмен? Ну, к примеру, кто залил чернилами конспекты мисс Джонстон?

– Если вы подозреваете меня, инспектор, то это неправильно.Конечно, на меня падает подозрение, потому что конспекты залили моимичернилами, но я считаю это чистейшей провокацией.

– В каком смысле?

– В том, что взяли именно мои чернила. Кто-то хотел мнеподложить свинью. Тут полно таких доброжелателей.

Инспектор пронзительно взглянул на Нигеля:

– Что вы конкретно имеете в виду?

Но Нигель тут же залез в свою скорлупу и не пожелал ничегообъяснять.

– Да ничего особенного… просто когда стольким людямприходится существовать под одной крышей, все их недостатки вылезают наружу.

Следующим в списке инспектора значился Леонард Бейтсон. СЛеном ему пришлось еще труднее, чем с Нигелем.

– Хорошо! – горячо воскликнул он, когда инспектор покончил собычными формальностями. – Допустим, я наливал Селии кофе и протягивал чашку. Ичто из этого?

– Стало быть, вы утверждаете, что вы налили ей кофе?

– Да. По крайней мере, я налил его из кофейника и поставилчашку возле Селии. И можете мне не верить, но морфия там не было.

– А вы не видели, выпила она кофе или нет?

– Не видел. Мы разбрелись по гостиной, и я сразу увлексяспором с одним из студентов. Так что я не заметил, выпила она кофе или нет. Онатогда разговаривала с кем-то другим.

– Ясно. То есть, по-вашему, любой из присутствующих могподсыпать ей в чашку морфий?

– Да вы попробуйте подсыпать что-нибудь в чашку у всех навиду! Вас сразу заметят.

– Ну, необязательно, – возразил Шарп.

Лен агрессивно выкрикнул:

– Да какого черта мне было травить бедную девочку? Я ничегоне имел против нее!

– Я не говорю, что вы хотели ее отравить.

– Она сама выпила морфий. Сама отравилась. Другогообъяснения нет.

– Мы считали бы точно так же, если бы не подложная записка.

– Какой, к черту, подлог! Разве это не ее почерк?

– Это лишь клочок письма, написанного рано утром.

– Но ведь она могла оторвать его и оставить вместо записки!

– Помилуйте, мистер Бейтсон! Если самоубийца хочет оставитьзаписку, он берет ручку и пишет, а не отрывает клочок старого письма сподходящей фразой.

– Не знаю, не знаю… Люди часто делают глупости.

– Ну а где же само письмо?

– Откуда мне знать. Это ваши заботы. Я за вас, что ли,работать должен?

– Мы работаем, не беспокойтесь. А вам я бы посоветовалотвечать на мои вопросы повежливее.

– Что вы от меня хотите? Я девушку не убивал, мне незачембыло ее убивать.

– Она вам нравилась?

Лен ответил, немного успокоившись:

– Очень. Она была славной девочкой. Глуповатой, но милой.

– А когда она призналась в кражах, вы ей поверили?

– Конечно, она же сама сказала. Но я был удивлен.

– Вы не думали, что она способна на воровство?

– Н-нет… Вообще-то нет. – Видя, что ему не надо большезащищаться, Леонард перестал вести себя агрессивно и охотно разговорился натему, которая его явно интересовала. – Она была не похожа на клептоманку, –сказал он. – И на воровку тоже.

– А может, ее поведение объясняется чем-то другим?

– Другим? Но чем же?

– Ну, допустим, она хотела вызвать интерес Колина Макнаба.

– Вам не кажется, что это притянуто за уши?

– Но он же обратил на нее внимание!

– Да, конечно. Старина Колин просто помешан на всякойпсихопатии.

– Вот видите. Если Селия Остин это знала…

Лен покачал головой:

– Ошибаетесь. Она никогда не додумалась бы до такого… Ну, дотакого плана. Она не разбиралась в психологии.

– Но вы-то разбираетесь?

– К чему вы клоните?

– Может, из чисто дружеских побуждений вы научили ее, каквести себя?

Лен хохотнул:

– Тоже мне нашли дурака! Да вы в своем уме, инспектор?

Инспектор переменил тему разговора:

– Как вы считаете, конспекты Элизабет Джонстон испортилаСелия?

– Нет. Селия сказала, что она не виновата, и я ей верю. Онав отличие от других никогда не конфликтовала с Бесс.

– А кто конфликтовал и почему?

– Понимаете, Элизабет любит ставить людей на место. – Намгновение Лен задумался, потом продолжил: – Стоит кому-нибудь за столомсморозить глупость, как тут же раздается педантичный голос Элизабет: «Боюсь,это не подтверждается фактами. По хорошо проверенн??м статистическим данным…» Ипошло-поехало. Многих ее манера выводит из себя, особенно тех, у кого язык безкостей, как у Нигеля Чэпмена.