Мистер Кин покачал головой.

— Я ведь даже не знаю, куда именно она уехала, — капризнодобавил мистер Саттертуэйт.

— Разве нельзя это выяснить? — осведомился мистер Кин.

— Полагаю, что можно. Дворецкий, должно быть, в курсе. Или,возможно, Томпсон, секретарь.

Он снова помолчал. А когда опять заговорил, голос его звучалпочти умоляюще:

— Но ведь я тут совершенно ни при чем.

— Ни при чем? А то, что молодого человека через три недели снебольшим собираются повесить?

— Ну… Ежели так ставить вопрос, то, пожалуй… Да, я вынужденс вами согласиться. Это вопрос жизни и смерти!.. К тому же несчастная девушка…И все-таки… Не подумайте, что у меня нет сердца, — но что тут можно сделать?Положим, я даже разузнаю канадский адрес этой горничной — что ж, мне самомутуда ехать?

Мистер Саттертуэйт совсем расстроился.

— А я на следующей неделе как раз собирался на Ривьеру[19],— сказал он жалобно.

Устремленный на мистера Кина взгляд яснее ясного говорил:«Пожалуйста, отпустите меня!»

— Вы никогда не были в Канаде?

— Никогда.

— Очень интересная страна.

Мистер Саттертуэйт нерешительно взглянул на собеседника.

— По-вашему, я должен поехать?

Откинувшись на стуле, мистер Кин прикурил сигарету и, времяот времени затягиваясь, неторопливо заговорил:

— Мистер Саттертуэйт, вы ведь, кажется, человексостоятельный.., ну, во всяком случае, можете себе позволить иметь увлечение,не считаясь с расходами. Ваше увлечение — драмы из жизни знакомых вам людей.Разве вам никогда не хотелось при этом выйти на сцену и самому сыграть роль? Нехотелось — хоть ненадолго — сделаться властителем судеб, стоять в центре сценыи держать в руках нити жизни и смерти?

Мистер Саттертуэйт подался вперед, снова охваченный давнейстрастью.

— Вы хотите сказать, что эта сумасбродная поездка в Канадумогла бы… — взволнованно начал он.

— Ну, поездка в Канаду — целиком ваша идея, а не моя! —улыбнулся мистер Кин.

— Вы не должны оставлять меня в такой момент, — проговорилмистер Саттертуэйт. — Каждый раз, как я вас встречаю…

— Да?

— В вас есть что-то такое, что мне непонятно. Возможно, яникогда этого не пойму. Когда мы в последний раз виделись…

— Накануне дня летнего солнцестояния.

Мистер Саттертуэйт смешался, словно угадывая в словахсобеседника какую-то не вполне внятную подсказку.

— Так это было накануне дня летнего солнцестояния? —смущенно спросил он.

— Да. Впрочем, не так уж это важно, не будем придавать этомузначения!

— Ну, раз вы так считаете… — пробормотал мистер Саттертуэйт.Он смутно чувствовал, что какая-то важная мысль безнадежно ускользает от него.— Когда я вернусь из Канады… — Он запнулся, потом неуверенно продолжил: — Мнебы очень хотелось опять с вами увидеться.

— К несчастью, я не имею в данный момент постоянногоместожительства, — с сожалением сообщил мистер Кин. — Зато я часто бываю в этомресторанчике, и, если вы будете сюда наведываться, мы непременно снова здесьповстречаемся.

Они расстались как старые друзья.

Мистер Саттертуэйт был очень взволнован. Он поспешил в БюроКука узнать расписание судов. Затем позвонил в Диринг-Хилл. Ему ответилвышколенно-почтительный голос дворецкого.

— Моя фамилия Саттертуэйт. Я представитель — гм-м… — однойадвокатской конторы. Мы хотели бы навести справки о молодой особе, котораянедавно работала у вас горничной.

— Вы, вероятно, говорите о Луизе, сэр? О Луизе Буллард?

— Вот-вот, именно о ней, — подтвердил мистер Саттертуэйт,радуясь, что так удачно выяснил имя интересующей его особы.

— К сожалению, сэр, ее сейчас нет в Англии. Полгода назадона уехала в Канаду.

— А вы можете сообщить мне ее нынешний адрес?

— Увы, к сожалению мы не знаем ее адреса. Но это где-то вгорах, какое-то местечко с шотландским названием. Банф, кажется… Да, точно,Банф! Ее бывшие подружки — девушки, с которыми она работала здесь, — ждали отнее письма, но она так никому и не написала.

Мистер Саттертуэйт поблагодарил и повесил трубку. Он былпо-прежнему исполнен энтузиазма, жажда приключений пылала в его груди. Да, онпоедет в Банф, и, если Луиза Буллард действительно там, он обязательно, всемиправдами и не правдами, ее разыщет!

На корабле он, к своему удивлению, чувствовал себяпрекрасно. Вот уже много лет ему не приходилось путешествовать морем на большиерасстояния. Его обычные маршруты ограничивались Ривьерой, Ле Туке с Довилем даШотландией. Сознание, что ему предстоит совершить невозможное, придавало егопоездке особую прелесть. Как бы посмеялись над ним благоразумные попутчики,узнай об истинной цели его путешествия!.. Впрочем — вольно им смеяться, ониведь незнакомы с мистером Кином.

В Банфе выяснилось, что разыскать Луизу Буллард непредставляет труда. Она работала в большом отеле, и спустя двенадцать часовпосле прибытия парохода мистер Саттертуэйт уже был у нее.

Перед ним стояла несколько бледная, но весьма крепко сбитаяженщина лет тридцати пяти. У нее были светло-русые вьющиеся волосы, честныекарие глаза. «Да, умом Луиза, кажется, не блещет, — подумал он, — зато какбудто заслуживает доверия».

Она с легкостью поверила, что его прислали уточнитьнекоторые подробности дирингхилльской трагедии.

— Да, сэр, я прочитала в газете, что мистера Мартина Уайлдаосудили. Жаль его, конечно, очень жаль!

Однако никаких сомнений относительно его виновности у нее небыло.

— Жаль, такой славный молодой господин! Но грех совершилтяжкий. И хоть о мертвых плохо не говорят — но это во всем ее милость виновата.Сама к нему льнула, никак не хотела оставить в покое! Ну что ж, теперь они обанаказаны. В детстве, помню, у меня над кроватью висела строка из Библии: «Неискушай Господа своего!»[20] Вот уж воистину так!.. А уже в тот вечер я точнознала: что-нибудь непременно случится — и, пожалуйста вам, так оно и вышло!