– Отвернитесь, пожалуйста, мне нужно надеть халат. Онитерпеливо подождали, пока я оделась, но тут уже мне расхотелось отправлятьсякуда-то на этом допотопном медицинском транспорте.

– Пожалуй, это лишнее, – надменно сказала я, кивая накаталку. – Я прекрасно могу дойти и сама.

– Сама до крематория дойдешь в свое время, – так женадменно ответил один из санитаров, – у нас здесь строго насчет распоряжений.

Мне оставалось только подчиниться.

Спустя минуту мы были уже в коридоре. За столиком дежурнойсестры горел свет, но самой сестры не было. Я подумала о том, что сегоднянаверняка дежурит Машка Гангус: в отличие от сердобольной Насти, которая всевремя пропадала у меня, и Эллочки, которая все время исчезала где-то засуперобложкой Бэл Кауфман, практичная Машка предпочитала ночные приключения водиночных палатах выздоравливающих автогонщиков. Их в отделении было двое, оба– с черепно-мозговыми травмами. И Машка, если верить Насте, находила этобезумно романтичным. Ей вообще нравились мужчины с черепно-мозговыми травмами –они пили спирт, который Машка крала в невероятных количествах, особенноотчаянно…

Я забеспокоилась только тогда, когда мы благополучноминовали наше отделение, пустой этаж лабораторий и процедурных кабинетов, и позастекленному переходу перебрались в то крыло клиники, в котором я никогда небыла.

– Куда это мы направляемся? – спросила я у своихспутников.

Ни один из них не удостоил меня ответом.

…Я даже не подозревала, что клиника может быть такойогромной. Сейчас, ночью, она напоминала уснувший, утомившийся город. В немсуществовали темные и светлые коридоры, хлопанье дверей, тихое позвякиваниеведер и шприцев в автоклавах, чьи-то приглушенные голоса и территория абсолютномертвой тишины. Несколько раз мы опускались и поднимались на грузовых лифтах. Впоследнем из них, тускло освещенном, я вдруг подумала о том, что могузатеряться в чреве клиники навсегда. И никто не найдет меня, и я никогда неузнаю, что кто-то все-таки меня искал…

Странно, но я даже не заметила, как кто-то из санитаровоткрыл своим ключом дверь пожарного выхода и мы наконец-то оказались в длинном,похожем на кишку коридоре с целым рядом дверей. Они остановились возле одной изних, пятой по счету, и уверенно толкнули ее.

Я оказалась в предбаннике операционной. Сквозь неплотноприкрытую дверь в самое операционную маячили потухшие глаза ламп. А из троих,присутствующих в комнате, я знала только одного – анестезиолога Павлика. Ниженщина, ни мужчина, которые лениво болтали с анестезиологом, были мне незнакомы.Они были незнакомы мне, но сразу же вызвали чувство стойкой антипатии. Чересчуркрасивая женщина с лицом преуспевающей стервы и чересчур основательный мужчинас неровной линией губ, вальяжно разлегшейся под внушительного размера носом.Мужчина курил трубку (дешевое пижонство), а женщина внимательно рассматривалакакие-то рентгеновские снимки, отпуская по их поводу дежурные врачебные шутки.Все они были в светло-голубой хирургической униформе и таких же бахилах.

«Бахилы» – забавное слово. Как хорошо, что оно мне известно.Значит, не все потеряно…

– А вот и они, – приветствовал наше появление Павлик. –Все в порядке?

– Доставили в лучшем виде, – самодовольно сказал одиниз санитаров. – Сдаем с рук на руки.

Я вдруг поняла, чей голос слышала прошлой ночью, послебезумной поездки с капитаном Лапицким.

Анестезиолог Павлик. Конечно, он мелькал у меня передглазами, с тех пор как пришла в себя. Он был с Теймури, когда я увидела грузинапервый раз. Но тогда анестезиолог не говорил ни слова, только удовлетворенноулыбался. Я отнесла это к его чрезмерной застенчивости и чрезмерному румянцу нащеках…

Вот только почему он околачивался в ту ночь в приемном покоев качестве дежурного врача? Обычно этот неблагодарный ночной хлеб не грызутспециалисты его класса…

Но сам Павлик не дал мне додумать эту мысль до конца.

– Отлично, ребята. Вы свободны.

Дверь за санитарами закрылась, и мне почему-то показалось,что именно с таким звуком захлопывается мышеловка.

– Что происходит? – спросила я только потому, чтобы недумать о мышеловке.

Павлик вздрогнул, преуспевающая Стерва оторвалась наконец отсвоих снимков, а чересчур основательный мужчина выпустил клуб особенно густогодыма.

– Все в порядке, – анестезиолог мгновенно взял себя вруки и даже похлопал меня по плечу.

– Почему меня привезли сюда среди ночи?

– Пациентам не стоит задавать вопросов, тем более такимсклочным голосом.

Мужчина бесстыдно и внимательно рассматривал меня. Стерва жеотозвала Павлика в сторону и начала что-то выговаривать ему. Из всегоприглушенного разговора я разобрала только слово «люминал» и «ты же самапонимаешь, экстремальная ситуация».

Я попыталась сесть, и находящиеся в комнате люди никак неотреагировали на это, предоставив Павлику объяснение со мной.

– Не стоит волноваться, – попытался он утешить меня,по-прежнему никак ко мне не обращаясь, и я вдруг с острым любопытством подумалао том, как же они называют меня, девушку без имени, между собой, – ничеготакого не произошло.

– Ничего такого, что не могло бы подождать до утра? –настаивала я.

– Ничего страшного, – стушевавшись, уточнил Павлик.

– Не стоит ей ничего объяснять, – решительно прерываянаши пререкания, сказала Стерва. – Время, время, мальчик мой. Никаких проколовбыть не должно.

– Это связано с моим ребенком? – Я почувствоваланеизвестный мне доселе панический страх и даже попыталась прикрыть рукой живот.

Мой вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы, Лица у всехтроих вытянулись, исказились и застыли, – как африканские ритуальные маски.Мужчина даже вытащил трубку изо рта и еще пристальнее посмотрел на меня: теперьк бесстыдству присоединилось выражение плохо скрытого разочарования.

– Шит, – тихо выругалась Стерва, выразительно глядя наПавлика.

И снова я узнала это слово – «дерьмо» – на том самомразвязном английском, на котором убили Кеннеди…

– Что-то с ребенком? – настойчиво повторила я. – Почемуменя привезли в операционную?

Никто не отвечал. Секунды складывались в минуты, а в комнатевисела гнетущая тишина. Первой пришла в себя женщина. Она подошла ко мне иучастливо коснулась плеча.

– Давайте отложим тягостные объяснения до утра.

– Нет, – упрямо настаивала я, – давайте объяснимсясейчас.

– Хорошо. Последние показания обследованиймалоутешительны. Необходимо срочное хирургическое вмешательство.

– Это связано с ребенком?

– Лара! – не выдержав, перебил женщину Павлик. – Лара,не стоит…