– Ничего не могу сказать о можжевеловой водке, – тихопроизнесла я, даже не вслушиваясь в его треп.

– Ты что, и вправду не помнишь?

– Нет.

– Надо же, – Эрик поморщился, – никогда не думал, чтопосле той бурной жизни, которую мы вели последние пять лет, ты вот так, заздорово живешь, выкинешь из своей прелестной головки Эрика Моргенштерна.

– Странная фамилия.

– Обыкновенная немецкая фамилия. Тебе же она нравилась,Анна. Ты ведь даже хотела выйти за меня замуж из-за фамилии. Не помнишь, чтоли?

– Я ничего не помню. И раз вы здесь, то должны этознать.

– А-а… Я тут навел справки аккуратненько. Сунул комуследует, так что с тебя причитается… Но, честно говоря, думал, что ты простопургу гонишь в своем стиле. После того, что натворила. Ты же хитрая бестия.Красивая хитрая бестия, хоть и сдала в этой собачьей клинике. Ну ничего, мытебя быстро поправим.

– Значит, меня зовут Анна? – Я уже не слышала Эрика. Яуже не слышала всего того, что он говорил мне.

Анна, Анна… Боже мой, какое красивое, какое определенноеимя. Я вспомнила книгу, которую приносила мне Настя, – «Тайна имени»… Там былоэто имя, в самом начале оглавления, но тогда я прошла мимо него…

– Анька, да ты с ума сошла! – Эрик хихикнул. – Откудатакой задумчивый пафос? Окстись, родная… Все документы у меня, но теперь онивряд ли тебе пригодятся. После всего, что произошло. Ладно, с этим мычто-нибудь придумаем. Теперь нужно выбраться отсюда. Ты как себя чувствуешь?

– Не очень.

– Все равно. Подлечим на нейтральной территории. Заоднои мозги вправим. Чего мне стоило тебя найти – отдельный разговор… Между прочим,ищу не только я, ты это учти и оцени мужество своего молочного братца.

– Кстати, как вы меня нашли? – Не стоит идти на поводуу первого встречного только потому, что он назвал тебя по имени, которое ты тактщетно искала.

Эрик вытянул длинные ноги и забросил их на кровать – прямона одеяло. Несколько секунд я созерцала его тяжелые рифленые подошвы, к однойиз них приклеился беззащитный прошлогодний листок. Он неожиданно напомнил мнесебя самое, – пусть тебя унесет любой, возьмет и унесет…

– Как нашел, как нашел… А вот так – взял и пошел ксеверу через северо-запад, – Эрик лукаво посмотрел на меня и растянул в ухмылкесвои бесстыжие губы.

– «К северу через северо-запад»… Это Хичкок.

– Верно, старуха, это Альфред Хичкок. Твой любимыйхреновый режиссер. Ты мне им всю плешь выела. Но я человек терпимый, я даже всетвои любимые видеокассеты сохранил. Перетащил к себе… И «К северу черезсеверо-запад» тоже. А говоришь, что ни хрена не помнишь.

Я вдруг вспомнила, как все это время, лежа в бессоннойбольничной койке, перебирала старые фильмы. Они казались мне связанными сОлегом Мариловым. Но теперь выясняется, что и со мной они связаны тоже. Со мнойи с этим странным молодым человеком. Это может убедить больше, чем пломба вовтором от резца зубе. Да он и не хотел меня убедить, этот Эрик. Он просто нашелменя, и все.

– Почему же, помню, – медленно сказала я. – «Тридцатьдевять ступеней», «Веревка», «Спасательная шлюпка», «Окно во двор», «Марни»,«Головокружение», «В случае убийства набирайте «М»…» <«Тридцать девятьступеней», «Веревка» и т, д. – фильмы Альфреда Хичкока.>

– Вот-вот, последнее особенно актуально… Только стер яэтот фильмец, извини, не чаял увидеть тебя в живых. А вместо него на кассетупорнушку записал. Как раз в твоем стиле. Но все остальное в целости исохранности. Будешь по вечерам семечки лузгать и Хичкока своего смотреть, какбывало. Только с твоей хатой, как ты сама понимаешь, лажа. Будем жить у меня,как бывало, жопа к жопе…

– Я не понимаю… Вы что, пришли забрать меня?

– Нет, лишний раз на твою мумию полюбоваться. Ты дляменя столько сделала, Анька, а Эрик, он ведь не гунн какой-нибудь, он добропомнит. Да что с тобой, я не узнаю тебя! Ну-ка, обними своего братца!..

Эрик сбросил ноги с кровати и потянулся ко мне загеленнойголовой. Мне ничего не оставалось, как обнять его за твердые податливые плечи.Бесстыжие губы ощупали мое лицо и, кажется, остались им довольны. От Эрикапахло одеколоном, который показался мне знакомым. Неужели я все-таки знаю этогочеловека?.. Но, даже если бы я не знала его, я бы пошла за ним куда угодно… Оноказался единственным, кто готов был предоставить мне твердую почву под ногами.

Анна. Мне нравилось имя Анна.

– Ну, как ты здесь подыхала, девочка моя? – отстранилсяот меня Эрик. – Я ведь все два месяца тебя искал. Менты-то наверняка достают?Но ты молодец, выбрала верную тактику…

Он вдруг нахмурился, почесал подбородок, небрежным движениемпоправил четкую бровь и озабоченно прошептал:

– Надеюсь, «жучков» не повтыкали? Не очень-то онисоображают, как я посмотрю. Или ты ввела их в заблуждение, умница моя?

Я вспомнила капитана Лапицкого. Возможно, он был не такдалек от истины. Возможно, я ввела в заблуждение всех. И себя заодно.

– Похоже на то, – медленно произнесла я, – похоже нато, что мне ничего не остается, кроме как поверить вам.

– Только прекрати обращаться ко мне на «вы», у меня отэтого камни в почках ворочаться начинают. Последний раз на брудершафт мы пилипять лет назад, а после этого столько всего было… И чем быстрее мы свалимотсюда, тем будет лучше. И если твоя тыква получила брешь, то с моей все впорядке. А с ментами нужно прекратить всякие контакты. Ты их недооцениваешь,поверь мне. Они вполне способны вывернуть тебя наизнанку и докопаться доистины. А мы столько усилий и бабок потратили на то, чтобы все скрыть…

– Что скрыть? – я с испугом смотрела на Эрика.

– Тебя, душа моя, тебя… А посему нужно тихонькопоменять место дислокации. Я приехал, чтобы тебя забрать.

– Меня уже можно выписывать?

– Господи, ну о какой выписке ты говоришь? Простоспускаешься вниз, в парк. Тебе ведь уже можно выходить.. А я буду ждать тебя урешетки со стороны улицы. Там, где старые ворота. Ты знаешь, где старые ворота?

Я знала, где находятся старые ворота, хотя в февральскойтемноте они показались мне скорее калиткой. Они вели к той стороне улицы, накоторой меня ждала машина капитана Лапицкого. Все повторяется с той лишьразницей, что сейчас я готова сама идти за Эриком. И идти добровольно. Ноничего этого я не сказала ему. Я только кивнула.

– Да, я знаю, где старые ворота…

– Неважно ты выглядишь, душа моя… Ни следа от былойкрасоты. Но ничего, это дело мы поправим. Только обещай меня слушаться.

– Я подумаю…

– Она еще собирается думать! Как только тебя невытащили и не пришили! Твое счастье, что ты вовремя впала в кому… Сделаем так:я сейчас уйду, а ты минут через тридцать выйдешь воздухом подышать. Устроимоперацию «Леди исчезает», как у твоего толстого любимца. Это вполне невинно,тем более – погода хорошая. Тебя никто ни в чем не заподозрит, если учесть, чтоидти тебе некуда, здесь все это знают. Ты ведь у нас крошка без памяти. Или яошибаюсь?