Небес стекала...")

Вы видели, как Желтая река с Небес стекала

И безвозвратно исчезала в море?

Вы видели в больших дворцах власы в зерцалах? —

С утра черны, а к ночи в снег их превращало горе.

Бери от жизни все, что радостно и мило,

Да не скудеет тот бокал, что обращен к луне!

Растрачу все, чем Небо одарило.

Что тысяча монет! — Опять придут ко мне.

Бычка прирежем, запечем барашка,

Три сотни — разом! — опрокинем чаши.

Ах, мудрый Цэнь, ученый брат Даньцю,

Давайте выпьем-ка и вновь осушим!

Ко мне склоните ваши уши,

И я вам песенку спою.

Что нам дворцы, где яств полны столы?!

Пусть трезвость к нам, хмельным, и не придет.

Мудрец всегда мирские отвергал дары,

Стяжает славу только тот, кто пьет!

Как Цао Чжи в пирах Беседки умиленья

С вином за десять тысяч — это наслажденье!

Ты думаешь, трактирщик, денег нет?

Друзей я не оставлю без вина.

Возьми-ка дорогого скакуна

И шубу в тысячу монет,

Пошли слугу ко мне за ними — и налей полней,

Чтоб скорбь тысячелетнюю избыть в душе моей.

Примечания переводчика

Вы видели, как Желтая река с Небес стекала // И безвозвратно исчезала в море? — Звездная река (Млечный путь) стекает на Землю и в русле Хуанхэ вливается в Восточное море.

Цэнь Юнь — давний друг Ли Бо. Даньцю (Юань Даньцю) — даос-отшельник, близкий друг Ли Бо.

Цао Чжи (192—232) — древний император и известный поэт.

Источник: "Китайский поэт Золотого века. Ли Бо", 2011

Грезы тихой ночи ("Пятно луны светло легло у ложа...")

Пятно луны светло легло у ложа —

Иль это иней осени, быть может?

Наверх взгляну — сияет там луна,

А вниз — и мнится край, где юность прожил.

727 г., осень

Источник: "Книга о великой белизне", 2002, стр. 397

Древняя песня о луне ("Дитя не знает, что луна — луна ...")

Дитя не знает, что луна — луна.

Из яшмы, может быть, сотворена?

Или зеркалом нефритовым висит,

К летучим облачкам прикреплена?

Там старец примостился на краю,

Коричных рощ густая пелена,

Там зайчик панацею нам толчет —

Она, скажи, кому-нибудь нужна?

Там жаба по кусочкам ест луну,

И ночь опять становится темна...

Сбив воронье когда-то, И-стрелок

Всем даровал покой на времена,

Но тьма одолевает небосклон,

За тенью туч скрывается луна,

И хлад небесный сердце леденит.

Что делать, коль душа моя грустна?

Примечания

В стихотворении упоминаются элементы легенд, связанные с луной.

Источник: "Китайский поэт Золотого века. Ли Бо", 2011

Жена, окаменевшая в ожидании мужа

Как ритуальный каменный сосуд,

Наполненный печалью и надеждой,

Покрытый росами, что боль несут,

Одетый мхом, как древнею одеждой,

Она страдает, словно Сянский дух,

Как пленница из Чу, живет в молчанье:

Среди весны, затихнувшей в цвету,

Высматривает мужа в ожиданье.

715 г.

Примечания

Жена, окаменевшая в ожидании мужа — подобных камней, связанных с местными преданиями о верных женах, в Китае немало, есть такой и в Цзянъю.

Сянский дух — так именовали двух наложниц Шуня, которые после смерти мужа бросились в реку, и их похоронили на Царском холме — гористом островке посреди озера Дунтин.

Пленница из Чу — наложница князя Си времен Чуньцю; когда чуский Вэньван пленил князя и взял его наложницу себе, она погрузилась в молчание и не разговаривала с Вэнь-ваном.

Источник: "Китайский поэт Золотого века. Ли Бо", 2011

За вином ("Виноградное зелье, и кубок златой...")

Виноградное зелье,

И кубок златой,

И девица пятнадцати лет — что конек молодой,

Черноброва, подкрашена и в сапожках из парчи,

Пусть слегка шепелявит, но песня так нежно звучит.

Даже мысли хмельны на пиру, возлежа на ковре...

Что ж ты чувствуешь там, в этом лотосе — дивном шатре?

Примечания переводчика

Виноградное зелье — считалось изысканным лакомством, доставлявшимся из Западного края от тюрков.

И кубок златой — в оригинале — слово поло, обозначающее тюркский кубок, ввезенный из Западного края.

...в сапожках из парчи... — элемент придворной одежды при Танах.

Источник: "Китайский поэт Золотого века. Ли Бо", 2011, стр. 27

За вином вопрошаю луну ("Эй, луна в небесах, ты когда появилась?...")

(по просьбе старого друга Цзя Чуня)

Эй, луна в небесах, ты когда появилась? —

Вот о чем я спрошу, отставляя бокал.

Всех манящее, нам недоступно светило,

Неотрывно глядящее издалека.

Над дворцом киноварным блестящим зерцалом

Ты висишь, разгоняя заслон облаков,

Тот, кто видел, как ты из пучины вставало,

Не поверит, что к утру сокроешься вновь.

Белый заяц толчет там бессмертия Зелье.

Осень... Снова весна... Но Чан-э все одна.

Где луна, на которую предки смотрели?

Вот она: им светила — и смотрит на нас.

Мы приходим, уходим, как воды в движенье,

Каждый видит луну, что вот так же ясна.

Пусть же в час возлиянья и в час песнопенья

В золотистых бокалах искрится луна!

Примечания

Белый заяц — на луне готовит снадобье бессмертия.

Чан Э — жена стрелка Хоу И, укравшая у мужа Эликсир бессмертия и в наказанье обреченная вековать на пустынной Луне.

Источник: "Китайский поэт Золотого века. Ли Бо", 2011

Зимним днем возвращаюсь к старым вершинам

Вернулся, не отряхивая пыли,

На эти ароматные луга

Тропой, которую лианы скрыли.

Здесь на горах — слепящие снега,

Земля остыла, оголились ветви,

В теснинах гор повисли облака,