— Или пока объезжал, — заметил кто-то из таможенников. —Может быть, это след от иглы. — Эдди уже уяснил, что эти ребята вообще ничегоне просекают. Стоит раз уколоться так близко от солнечного сплетения, котороеуправляет всей нервной системой, и больше колоться тебе никогда не придется.Это будет в последний раз.

— Дайте мне передохнуть, — взмолился Эдди. — Ты так близкоко мне наклонялся, чтобы проверить мои зрачки, что я уже, грешным делом,подумал, что ты собрался со мной целоваться. Ты же знаешь, что я не кололся.

Третий таможенник скривился.

— Для невинного ягненочка ты как-то слишком уж много знаешьоб этой дряни, Эдди.

— Чего только не почерпнешь из сериалов и телешоу, скажем,«Тиски Майами», а уж про «Ридерс Дайджест» я вообще молчу. А теперь давайтеначистоту: сколько еще вы меня собираетесь здесь держать?

Четвертый таможенник показал ему маленький пластиковыймешочек с какими-то штуками типа ниток.

— Это волокна. Мы сейчас отправим их в лабораторию наанализ, но и без анализа ясно, что это такое. Волокна от клейкой ленты.

— Выезжая из отеля, я не успел принять душ, — в четвертыйраз повторил Эдди. — Я сидел у бассейна, загорал. Пытался избавиться от этойсыпи. Аллергической сыпи. Заснул на солнышке. Мне еще повезло, что я успел насамолет. Летел, как проклятый. Был ветер. Откуда я знаю, что там ко мнеприлипло.

Еще один из таможенников провел пальцем по коже у Эдди насгибе локтя.

— А это, стало быть, не от уколов следы?

Эдди отдернул руку.

— Комары покусали. Я уже вам говорил. Уже проходит. Божеправый, вы что, сами не видите?!

Они видели. Сегодня этого всплыть не должно. Вот уже месяц,как Эдди не колется в руку. Генри бы так не сумел, и это одна из причин, почемуЭдди заставил себя это сделать. Должен был заставить. Когда ему нужно былоуколоться, он кололся в левое бедро изнутри, как можно выше, там, где левоеяичко прилегало к коже ноги… как той ночью, когда желтушное существо приволоклоему годный товар. Обычно он просто нюхал, а для Генри этого уже было мало. АЭдди мог себя сдерживать, и обстоятельство это вызывало в нем чувство, котороеЭдди не смог бы определить… гордость и стыд пополам. Если они заглянут туда,если они приподнимут мошонку, у него будут серьезные неприятности. А послеанализа крови серьезные неприятности могли бы обернуться уже настоящейпроблемой, но на это они не пойдут, не имея каких-либо доказательств — адоказательств у них как раз нет. Они знали все, но ничего не могли доказать. Вэтом и заключается разница между желаемым и возможным, как сказала бы егодобрая старая матушка.

— Комары покусали.

— Да.

— А эта красная отметина — аллергия?

— Да. Я подхватил ее на Багамах, только сейчас стало хуже.

— Он подхватил ее по дороге сюда, — сказал один таможенникдругому.

— Ага, — отозвался тот. — Ты поверил ему?

— А как же!

— А в Санта-Клауса ты веришь?

— А как же! Однажды в детстве я с ним дажесфотографировался. У меня есть снимок. — Он посмотрел на Эдди. — А у тебя,Эдди, есть фотография этой красной отметины, сделанная до поездки?

Эдди молчал.

— Если ты чист, почему бы тебе не сдать кровь на анализ? —это снова вступил первый таможенник с сигаретою в уголке рта. Она догорелапочти до фильтра.

Эдди вдруг рассердился. До белого каления. Он прислушался кголосу изнутри.

О'кей,— немедленно отозвался голос, и Эдди почувствовал, чтоэто не просто согласие: это полное одобрение. Он себя чувствовал так же, когдаГенри его обнимал, ерошил волосы, хлопал его по плечу и говорил: Молодец, малыш— не зазнавайся уж слишком, но все-таки ты молодец.

— Вы знаете, что я чист. — Эдди внезапно поднялся со стула.Они даже попятились от неожиданности. Он поглядел на ближайшего курильщика. —Знаешь что, лапочка, я тебе скажу. Если ты сейчас же не уберешь от моего лицаэтот гвоздь в твой гроб, я его просто выбью.

Таможенник отшатнулся.

— Вы, парни, уже перерыли весь унитаз в самолете. Господи,за это время вы бы успели три раза его перерыть. Вы копались в моих вещах. Янагибался, и один из вас ковырял пальцем мне в заднице. Если проверка простаты— это как бы обследование, то вы мне устроили в заднице целую охотничьюэкспедицию. Это вам, мать твою, не сафари. Я боялся глаза опустить, я думал,палец его у меня из члена торчит.

Он оглядел их всех.

— Вы у меня ковырялись в заднице, вы перерыли все мои вещи,а я тут сижу в одних трусах и вы, ребята, пускаете дым мне в лицо. Хотитеанализ крови? Ладно. Зовите врача.

Они что-то забормотали, переглянулись. Удивленные.Обеспокоенные.

— Но если вы собираетесь проводить этот анализ безраспоряжения суда, — продолжал Эдди, — пусть тогда врач захватит побольшеиголочек и пробирочек, потому что я не собираюсь мудохаться здесь один. Пустьсначала придет судебный исполнитель, и вы все, ребята, тоже сдадите этот чертованализ, и чтобы на каждой пробирочке было написано как вас зовут и номера вашихудостоверений, и чтобы потом результаты отправили в федеральную прокуратуру. Ина что вы там собираетесь меня проверять — кокаин, героин, амфетамин, марихуана,что угодно, — вы сами тоже тогда проверьтесь. А результаты анализа передайте,пожалуйста, моему адвокату.

— Нет, вы только послушайте, ТВОЕМУ АДВОКАТУ! — воскликнулодин из таможенников. — Этим все всегда и кончается, правда, Эдди, когда имеешьдело с такими, как ты, засранцами? Я тебе покажу МОЕГО АДВОКАТА. Получишь ты уменя МОЕГО АДВОКАТА. Меня тошнит уже от таких заявлений!

— Кстати, у меня еще нет своего адвоката, — сказал Эдди иопять сказал правду. — Я и не думал, что мне понадобится адвокат. Но из-за вас,ребята, мое мнение изменилось. Вы ничего не нашли, потому что у меня ничегонет, но рок-н-ролл, если я правильно понял, еще продолжается. Хотите, чтоб явам сплясал? Замечательно. Я спляшу. Но не один. Вам, парни, тоже придется подрыгаться.

На мгновение воцарилась глухая, напряженная тишина.

— Пожалуйста, мистер Дин, снимите еще раз трусы, — сказалвдруг таможенник, который доселе молчал. Этот был постарше. И, судя по виду, онтут за главного. Эдди даже подумал, что, может быть — только может быть, — этотпарень все-таки сообразил, где искать свежие следы от уколов. Там они еще несмотрели. Руки, плечи, ноги… но там — пока нет. Они были слишком уверены в том,что он у них на крючке.