Улыбка Джен вспыхнула на миг и погасла.

— Это не чтение мыслей. Как ты сам сказал, все дело вкодах. Просто я предпочла другой, не тот, что ты.

— Ты хочешь сказать, что используешь свои способностина доброе дело?

— Вместо того чтобы помогать обувным гигантам? Можетбыть.

Она встала, окунула тряпицу в миску с молоком, подняла (снее капало) перед моими расширенными глазами, после чего перенесла в районмоего затылка.

— Посмотрим, что ты будешь думать о моих способностяхпосле этого.

Я почувствовал, как на смену алюминиевой фольге на моюмногострадальную голову опустилось нечто восхитительно прохладное иблаготворное, положив конец пытке.

— Ох… — блаженно простонал я.

Несколько тонких струек кислоты еще стекало по моей шее,примешивая досаду к проблескам раздражения от того, что меня прочли, какраскрытую книгу. Одно дело, когда коды взламываешь ты, и совсем другое, когдарасшифровывают тебя. Никто не любит смотреть на свои старые фотки.

Однако, увидев себя в зеркале в ванной, я остался доволенрезультатом.

Тяжело в учении — легко в бою.

Я нервно открыл дверь в квартиру моих родителей.

Почему я волновался? Сейчас объясню. Одежда стоимостью в дветысячи долларов на плечиках в моей руке (один неверный шаг, и я не получу денегназад) — раз. Меня преследовал таинственный «антиклиент», который,возможно, уже раздобыл мой адрес, — два. И наконец, моя голова приобреласовершенно новый цвет, о чем напоминала каждая отражающая поверхность междуквартирой Джен и моей. Осветленный незнакомец, оторопело взиравший на меня свитрин и окон на протяжении всего пути, похоже, пребывал от этой ситуации втаком же замешательстве, как и я, — три.

— Привет? — окликнул я.

Ну конечно, родители дома, и они с ума сойдут, когда увидят,что я покрасился и постригся. Не то чтобы они будут против — может быть, имдаже понравится, — но наверняка пристанут с кучей вопросов. А когда ониузнают, что это сделала Джен, новая девушка…

Я поежился.

— Привет?

Ответа не было. Никаких звуков, кроме сугубо технических,типа текущей по трубам воды и гудения соседского кондиционера. Я закрыл дверь,решив, что пока, пожалуй, нахожусь в безопасности. Дому, в котором квартирамоих родителей, более сотни лет. Он каменный, прохладный даже летом и всегдапорождает ощущение надежности.

В этом смысле понятно, почему действие всякого рода боевикови триллеров чаще всего разворачивается в пригородах или поселках: подъездызащищены прочными дверями с крепкими замками, окна забраны решетками.Проникновение заметить легко, искать под кроватью нет никакой надобности.

Я посмотрел на часы: до времени, когда мне следовало прибытьна вечеринку, оставалось два часа. Джен придет пораньше, отдельно, дляподдержания анонимности. Она даже не сказала, как будет маскироваться, и меняне покидало ощущение, что она сама еще не знала.

Я повесил одежду в своей комнате, пошел в ванную и сталразглядывать себя, изумляясь тому, как осветленный незнакомец зеркальноповторяет каждое мое движение.

Как я уже говорил, большинство фирмоненавистников подрезаютсвои волосы, но это умение не всегда преобразуется в умение подстричь другогочеловека. Впрочем, Джен неплохо справилась со своей задачей. Стрижка былакороткой и строгой, а перекись сделала меня почти блондином. Оставшиеся чернымиброви выделялись по контрасту на фоне кожи, усиливая каждое выражение. Я былнемножко похож на гангстера во французском хитовом боевике, непоколебимоуверенного в себе. Может быть, Джен права и я действительно прятался за своейчелкой.

Чудной все-таки результат — вся физиономия на виду, но ячувствую себя не выставленным напоказ, а, наоборот, хорошо замаскированным.Знай себе перемигиваюсь с незнакомым перекисным блондином. Если уж я не узнаюсебя, то как может узнать меня кто-то другой?

Я принял душ и оделся.

Рассчитывая получить обратно две тысячи долларов, я решилоставить ярлычки на одежде. Это была ошибка, повлекшая за собой болезненныепоследствия, но поначалу я даже не заметил крохотных пластиковых булавок. Всесидело идеально, с великолепием кроя, присущего дорогой одежде. Черные брюки склассическими складками, в манжетах ослепительно белой сорочки красовалисьзапонки из оникса, подтяжки «Аргайл» подчеркивали плечи. Все так хорошоподошло, причем каждый предмет одежды чуть больше превращал меня в не-Хантера,укрепляя мою уверенность в том, что сегодня вечером я останусь инкогнито. Неговоря уже об уверенности, что я выгляжу чертовски здорово.

Правда, это ощущение мигом улетучилось, когда я добрался допоследнего штриха — галстука-бабочки. Потому что не знал и даже не представлял,как он завязывается.

Полоска черной блестящей ткани безжизненно висела у меня нашее, не предлагая на сей счет никаких подсказок. Теоретически я много знал огалстуках, но практически — ничего. Галстуки, особенно бабочки, не относятся кэлементам прикида, привычным для моего мира мешковатых штанов, футболок икроссовок. Надо же, вроде продвинутый парень, а чуть дошло догалстуков-бабочек, снова оказался лохом из Миннесоты!

Посмотрев на часы, я понял: на процесс открытия зановотехнологии завязывания галстуков, имеющей более чем пятисотлетнюю историю, вмоем распоряжении оставалось тридцать минут. На все про все.

Для начала я проклял малый ледниковый период…

* * *

В следующий раз, когда вам придется терпеть муки завязываниягалстука на шее, вините солнце.

Каждый корпоративный трутень или ученик частной школы знает,что галстуки являются элементом формы — большинство носит их не потому, что имэтого хочется, а потому, что обязаны. Неудивительно, что раньше всех таскатьвсякое барахло на шее начали люди, у которых не было выбора, — китайскиесолдаты около 250 г. до н. э. Примерно четыре века спустя обвязыватьсебе шеи начали римские легионеры — как видно, итальянцы заимствовали укитайцев не только лапшу. История учит, что люди начали носить галстуки нетолько по принуждению примерно пятьсот лет тому назад.

Потом кругом резко похолодало.

Солнце начало чадить, испуская все меньше и меньше тепла.Медленно, но верно наступал малый ледниковый период с серьезными последствиями.Ледники съели города во Франции, вся Голландия помешалась на коньках, а вГренландии вымерли викинги. Они просто перестали размножаться в такую холодину.

И все начали носить шарфы, дома и на улице.

Естественно, рано или поздно какому-то инноватору надоелэтот ледниковый прикид, и он начал экспериментировать со своим шарфом, делаяего все тоньше и уже, придумал оригинальный способ завязывания. И это сталоповальным увлечением: полагаю, люди нашли чем заняться во время долгих холодныхзим. Последовал фейерверк открытий — изобрели великое множество типов имоделей, а способов завязывать галстук только в одном из изданий девятнадцатоговека перечислялось семьдесят два.