Я пришел в себя первым, учитывая то, что это на самом делебыла мама. Ее не захватили в заложницы, не приставили нож к горлу — простомама.

А вот у мамы глаза на лоб полезли. Несколько мгновений онатаращилась на меня, потом воззрилась на свои ключи, на номер на двери квартиры,а потом снова на меня.

— Хантер?!

— Привет, мам.

Пакет из магазина шлепнулся на пол и, когда его содержимоеутряслось, завалился набок. Она сделала несколько шагов вперед, разинув рот ивглядываясь в мой роскошный наряд за две тысячи долларов с черным галстуком.

— Боже мой, Хантер, это ты? Что случилось?

— Я решил сменить имидж.

Она растерянно моргнула.

— Черт! Ну ты даешь!

То, что мне удалось сподвигнуть маму на ругательство,вызвало у меня невольный смешок.

Она сделала еще несколько шагов, качая головой, и,потянувшись, коснулась моих платиновых волос.

— Не переживай, ничего страшного.

— Выглядит совсем неплохо. В общем-то, ты выглядишьпрекрасно, но…

Моя рука поднялась к бабочке. Неужто узел уже перекосило?

— Что «но»?

— Ты почти не похож… на себя.

На последнем слове ее голос дрогнул, за одну ужасную минутуматушка ухитрилась преодолеть весь путь от ругательства до слез. Ее глазавлажно заблестели, губы задрожали, и она натурально захлюпала носом.

Я перепугался.

— Мама!

— Прости.

Она положила руку на мое плечо, другой прикрыла свои глаза.Ее плечи дрожали.

— Что-то случилось? Что я?..

Она посмотрела на меня, и я понял, что она смеется, да так,что вся сотрясается от беззвучного хохота.

— Прости, Хантер, но ты выглядишь совсем по-другому.

Я вздохнул с глубоким облегчением. — Ну, мы собралисьсегодня на вечеринку, — пояснил я. — Она типа официальная, поэтому мыс Джен перетерли этот вопрос и решили, что было бы прикольно… короче,принарядиться.

— Это Джен поработала над твоими волосами?

— Ну… да.

Она прокашлялась, улыбаясь сквозь слезы.

— Ты выглядишь потрясающе. Когда ты научился завязыватьгалстук?

— Недавно. — Я посмотрел на часы. — Прости,ма, мне пора на вечеринку. Это не близко.

— Конечно.

Она кивнула, шок наконец отпустил ее. Потом мама хихикнула.

— Правда, папе я пока говорить не буду. Жду не дождусьзавтрашнего утра. Ой, постой, чуть не забыла.

Она полезла в свою сумку.

— Этот обаятельный молодой человек…

— Да, я все знаю об этом человеке.

Мой телефон был извлечен на белый свет и с удовольствиемпривычно лег мне в руку.

— Спасибо, что принесла его мне. Этот приятный пареньне задавал каких-нибудь странных вопросов или что-то такое?

— Ну, нет. Сказал только, что нашел его в Чайна-тауне.

— Лысый?

Мама прищурилась.

— Нет. А должен был?

— Или женщина с серебристыми волосами и инопланетяниномвот здесь?

— Хантер, как именно ты потерял свой телефон?

Я пожал плечами, обещав себе все объяснить потом.

— Просто обронил его, наверное. Спасибо. Рад, что ты впорядке.

— Конечно, я в порядке. — Она улыбнулась иотступила назад, чтобы снова рассмотреть меня. — Мне доводилось переживатьхудшие вещи, чем твоя перекраска в блондина.

Я не стал говорить ей, что имел в виду совсем другое, простокрепко обнял ее.

— Желаю приятно провести время, Хантер, — сказалаона, когда мы отстранились друг от друга.

— И скажи Джен, что я правда хочу с ней познакомиться.

Я улыбнулся.

— Обязательно. Я тоже хочу, чтобы ты с нейпознакомилась.

Странно, но я и вправду этого хотел.

* * *

Прием был назначен в Музее естественной истории — готическомзамке, раскинувшемся напротив Центрального парка. Живописные природныеландшафты и расположенные там же частные школы, обучение в которых стоитстолько же, сколько в крутых университетах, это, конечно, излюбленная средаобитания для «хой аристой», что в переводе с греческого означает «аристократы».Мы, обычные люди, называемся «хой полой».

Я взял такси, стараясь свести к минимуму риск испортитьприкид в две тысячи долларов. Долгий летний день наполнил Нью-Йорк асфальтовымииспарениями, и было бы жарковато стоять на платформе подземки в черной бабочке.Да и нелепо. Мама решила, что я выгляжу хорошо. Я тоже думал, что выгляжухорошо, но ведь главное — это попасть в струю относительно контекста, а средиобычных «хой полой» я выглядел пингвином.

При всем при этом я был голоден, как волк, потому чтокороткая, но наполненная впечатлениями встреча с мамой заставила меня напрочьзабыть о еде. Оставалось надеяться, что на приеме будут разносить блюда саристократическими угощениями.

В такси я достал из кармана оба телефона, мой и Мэнди,чтобы, сравнив их, убедиться, что мой действительно вернулся ко мне. Но что этозначит? Может быть, его действительно вернул тот славный малый, и никто за мнойне охотится? Может быть, детектив Джонсон был прав насчет Мэнди? Может, еевызвонили поухаживать за приболевшим родственником, а трубку она простовыронила и потеряла? Конечно, для того чтобы все это оказалось правдой,необходимо списать погоню по заброшенному дому на недоразумение. Мы что,случайно нарвались там на психа? Или нам это привиделось? Обоим?

Маловероятно.

И даже эти радикальные теории не объясняют приглашения наприем, устроенный «Хой Аристой». «Антиклиент» реален, и он хочет поговорить со мной.Вероятно, они подбросили мой телефон какому-то случайному прохожему. Он имбольше не нужен, потому что они знают, что я не брошу Мэнди на произвол судьбы(или не устою перед соблазном кроссовок). А потому непременно приду навечеринку.

Поиграв с кнопками телефона, я решил позвонить Джен.

«Вы звоните по телефону Джен. Оставьте сообщение…»

— Это Хантер. Мне вернули мой старый телефон. Какой-топарень, не лысый, принес его моей матери на работу. Я не знаю, что это значит.Короче, до встречи. План прежний? Ну все, пока.

Я откинулся на сиденье такси, жалея, что она не ответила, азаодно о том, что оставил такое дурацкое, нескладное сообщение. Я никогда небыл фанатом голосовой почты, которая в основном представляет собой большоеувеличительное стекло для чего или кого угодно, заставляющего вас нервничать.Но, конечно, у меня не было повода нервничать насчет Джен. Мне вспомнилось, какона все время находила причины оставаться со мной, прикасалась ко мне, неговоря уж о том, что совершенно меня преобразила. Джен определенно мненравилась.