— Как остальные? — спросила Лиз у Кэрол, опускаяна стул кейс с бумагами, принадлежавший ее мужу.

— А зачем ты взяла папин портфель? — неожиданноспросил Джеми, беря из вазочки еще одно печенье.

— Мне нужно было просмотреть кое-какие егобумаги, — ответила Лиз, и Джеми удовлетворенно кивнул.

— Рэчел плакала, — сказала Кэрол. — Но Мегани Энни, как обычно, звонили своим ухажерам. Питер еще не возвращался.

— Он обещал научить меня кататься на моем новомвелосипеде, а сам не учит, — вставил Джеми и погрустнел еще больше. Всамом деле, все это время его красный велосипед сиротливо стоял в углугостиной; лишь изредка мальчуган подходил к нему, трогал черное кожаное седлоили педали и вздыхал.

— Может быть, сегодня поучит, — сказала Лиз, желаяутешить сына, но Джеми печально покачал головой и отложил в сторону недоеденноепеченье. Как и остальные, в последнее время он совершенно потерял аппетит идаже как будто немного похудел.

— Я не хочу учиться кататься, — заявил он. —Больше не хочу…

— О'кей, — кивнула Лиз и, погладив Джеми поволосам, наклонилась, чтобы поцеловать в щеку. Он не отстранился, но и неприльнул к ней, как бывало, и Лиз почувствовала, что у нее снова защемилосердце.

К счастью, в этот момент в кухню вошел Питер, который немногоотвлек ее от грустных мыслей.

— Привет, Пит, — сказала она. Спрашивать, какпрошел день, Лиз не стала — она отлично видела это по его лицу. Питер былмрачен и серьезен; казалось, за прошедшие дни он повзрослел лет на пять, еслине больше.

Пожалуй, это произошло со всеми ее детьми, и не только сними: Лиз и самой подчас казалось, что ей теперь не меньше ста лет.

— Привет, мам. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Вот как? Плохие новости, сынок? — Лиз вздохнула.Она не сомневалась, что новости плохие. Ничего хорошего Лиз уже не ждала.Опустившись за стол, она машинально придвинула к себе вазочку с печеньем иостатки молока Джеми. Есть ей не хотелось, но следовало немного подкрепиться.Силы ей еще понадобятся.

— По пути из школы я попал в аварию.

— Ты никого не ранил? — Лиз говорила спокойно, новсе ее существо словно оцепенело от ужаса. Неужели недостаточно всего, что ужепроизошло? Неужели нужно окончательно сломить ее?

— Нет, просто помял чужую машину. В общем-то пустяк: язацепил припаркованный автомобиль и разбил крыло и фару.

— Ты оставил владельцу записку с твоим адресом?

Питер кивнул в ответ.

— Да, разумеется.

— Вот и хорошо. Я сама сегодня не заметила целых двакрасных сигнала светофора, если тебя это утешит.

Полицейский, который остановил меня, сказал, что мне неследует некоторое время садиться за руль.

Может быть, и тебе тоже стоило бы пока загнать машину вгараж?

— Но как же я обойдусь без машины? Мне же нужно быватьв разных местах…

— Я знаю, дорогой. Мне и самой необходимо постоянноездить — на работу, в суд, в магазин, в школу… Знаешь, как мы поступим? Давайдоговоримся, что впредь будем особенно осторожны, ладно?.. — Питер ездилна подержанном «Вольво», который Джек купил ему в прошлом году. Это быласолидная, надежная, устойчивая машина, и сейчас Лиз была рада, что на нейнельзя гонять со скоростью сто пятьдесят миль в час. У нее самой тоже был«Вольво», только поновее, а Кэрол ездила на «Форде» пятнадцатилетней давности,который, надо сказать, выглядел так, словно только что сошел с конвейера. Еще уних был восьмиместный фургон, в котором они возили детей в школу, а такженовенький «Лексус» Джека. Этот автомобиль стоял в гараже, и Лиз знала, что врядли когда-нибудь сможет ездить на нем.

Продать его у нее тоже не поднималась рука. Лиз решила, что онипросто сохранят машину как память о Джеке. Сама мысль о том, чтобы избавитьсяот вещей Джека, была ей неприятна. Уже несколько раз — иногда даже по ночам —она заходила в кладовую, где висели его костюмы, и вдыхала их запах — такойродной и такой знакомый, что хотелось плакать. Про себя Лиз уже решила, чтоникогда и ни за что не расстанется ни с чем из его вещей — пусть это будет даженосовой платок или галстук. Правда, многие настоятельно советовали ейизбавиться от этих вещей как можно скорее, но Лиз не собиралась следовать ихрекомендациям. Подобный поступок казался ей предательством.

Вскоре после этого Кэрол подала ужин, и в кухню спустилисьдевочки. Они молча сели за стол; и довольно долгое время никто из них непроизносил ни слова, хотя Лиз и предпринимала попытки их разговорить.

Должно быть, со стороны они напоминали группу людей,уцелевших после катастрофы «Титаника», — это сравнение внезапно пришло Лизна ум, но она не решилась высказать свою мысль вслух. Они и в самом деле какбудто пережили кораблекрушение и оказались выброшенными на необитаемый остров.Каждый прожитый день давался им огромным напряжением сил.

— Может быть, кто-нибудь все-таки расскажет мне, какдела в школе? — спросила она наконец, глядя на недоеденный картофель втарелках детей. Картошка была очень вкусная, но ни девочки, ни Джемипрактически не тронули ее. Только Питер притворялся, что голоден, но выходилоэто у него не очень убедительно.

Обычно он всегда просил добавки, а сегодня не соблазнилсядаже поданным на десерт клубничным мороженым.

Как бы там ни было, на вопрос матери дети отреагировалинеожиданно живо — должно быть, потому, что, отвечая ей, они могли не принуждатьсебя есть.

— Паршиво. День прошел ужасно, — заявила Рэчел, иЭнни согласно кивнула.

— Все спрашивали, как все случилось, видели ли мы папупосле этого и плакали ли мы на похоронах, — добавила Меган. — Этобыло отвратительно!

— Ну, я думаю, ваши друзья расспрашивали вас не излюбопытства, а из добрых побуждений. Они хотели утешить вас, просто не знали —как, — сказала Лиз, от души надеясь, что ей удалось заронить в их сердцаискру сомнения в злонравии и порочности окружающих. — Ну а нам… нам нужнодержаться, нужно пережить это.

— Я не хочу больше ходить в школу, — твердо заявилДжеми. Лиз чуть было не сказала, что он обязан учиться, но тут ей внезапнопришло в голову, что, может быть, сыну и вправду необходимо немного побытьдома, чтобы успокоиться. Не будет большой беды, если он пропустит несколько дней.

— Что ж, — негромко проговорила она, — япопрошу Кэрол, чтобы она посидела с тобой, пока я буду на работе.

Едва только она произнесла эти слова, как девочки дружноподняли головы и вопросительно уставились на нее.

— А можно я тоже останусь дома? — спросила Рэчел.

— И я?.. — присоединилась Энни.

Лиз растерялась. Не могла же она, в самом деле, взять исказать им: «Можно»? Но неожиданно ей на помощь пришел Питер.