— Может быть, — добавила она, — мама былаправа, и я никуда не гожусь. В этом случае мне действительно лучше занятьсячем-нибудь другим.

— Я так не думаю, — негромко возразилаДжин. — Конечно, вы можете оставить практику, но только если сами этогохотите. Действительно по-настоящему хотите.

Она знала, что неделю назад Лиз получила деньги постраховому полису Джека и могла позволить себе на некоторое время закрытьконтору — хотя бы для того, чтобы решить, чего она на самом деле хочет. Но самаДжин придерживалась мнения, что сидеть дома и думать, думать, думать об одном итом же будет невыносимо тяжело. И вряд ли Лиз сможет это выдержать. Во всякомслучае, это не пойдет ей на пользу. Лиз еще недостаточно успокоилась, к тому жеслишком привыкла работать постоянно и помногу, чтобы вот так просто взять и всебросить. Кроме того, что бы Лиз ни говорила, заниматься юриспруденцией ейнравилось; это доставляло ей удовольствие. Стоило ли в таком случаеотказываться от работы? Особенно теперь, когда работа была совершеннонеобходима Лиз, чтобы забыться, отвлечься от воспоминаний о происшедшем с нейнесчастье.

— Дайте себе время, — посоветовала Джин. —Может быть, пройдет сколько-то месяцев, и ваша работа снова будет вам врадость. Или вы просто научитесь быть более разборчивой в отношении дел, закоторые беретесь.

— Может быть, — кивнула Лиз, хотя слова Джин ни вчем ее не убедили. Для того чтобы спорить или хотя бы пытаться рассуждатьразумно, Лиз чувствовала себя слишком усталой и разбитой, В этот день онауехала с работы раньше обычного, однако, куда направляется, Лиз никому несказала. На выезде из города она остановилась, чтобы купить дюжину роз, а потомрешительно свернула на дорогу, ведущую к кладбищу.

Лиз долго стояла у могилы Джека, опустив голову и теребя вруках носовой платок. На могиле еще не было надгробного камня, поэтому онаположила розы прямо на траву — упругую, молодую траву, которая уже скрыла чернуюземлю невысокой насыпи.

— Я люблю тебя… — прошептала она наконец и,повернувшись, медленно пошла обратно к машине. Руки она засунула глубоко вкарманы плаща. Пронизывающий зимний ветер налетал порывами, но Лиз нечувствовала холода. Она вообще ничего не чувствовала, кроме острой боли всердце, боли, так и не оставившей ее с самого утра.

На обратном пути Лиз не выдержала и снова расплакалась.Слезы, потоком катившиеся из ее глаз, ослепляли ее; в результате она незаметила красный сигнал светофора и выскочила на перекресток как раз в тотмомент, когда проезжую часть пересекала какая-то молодая женщина. Лишь впоследнюю секунду Лиз нажала на тормоза, но было уже поздно: передний бампер ее«Вольво» толкнул женщину в бедро, и она повалилась под колеса, успев лишьповернуть голову и испуганно вскинуть брови. В следующий миг машинаостановилась, и Лиз выскочила на дорогу, чтобы помочь пострадавшей.

Позади нее остановилось еще три машины, а на тротуаре сталасобираться толпа.

— Эй ты, я все видел! — крикнул Лиз сердитыйкраснолицый толстяк. — Ты что, ослепла? Или напилась до чертиков?

— Вы сбили человека, — вторил ему другоймужчина. — Это вам даром не пройдет! Вы в порядке, мисс? — обратилсяон к молодой женщине, которой Лиз помогла подняться с асфальта. — Если хотите,я могу вызвать полицию.

Но молодая женщина не отвечала. Дрожа всем телом, онаоперлась обеими руками о крыло «Вольво» и несколько раз тряхнула головой,словно стараясь прийти в себя. Что касалось Лиз, то она вообще не была способначто-либо воспринимать. Слезы продолжали струиться по ее лицу.

— Простите, — произнесла она наконец. —Просто не знаю, что со мной. Должно быть, я снова не заметила красный сигналсветофора.

Но на самом деле она отлично знала, а чем дело.

Визит на кладбище, к Джеку, быстро разрушил мнимоеспокойствие, обретенное с таким трудом. Она перестала владеть собой. И вотрезультат. Правильно ее предупреждали! В конце концов она сбила женщину,которая переходила улицу на разрешающий сигнал светофора. Только чудом дело некончилось трагедией.

— Со мной все в порядке. Не беспокойтесь,пожалуйста, — ответила молодая женщина, все еще стуча зубами. — Выменя просто толкнули.

— Я могла убить вас! — воскликнула Лиз в ужасе,поднося ладони к мокрым щекам. — Я могла задавить вас насмерть!

Молодая женщина подняла голову невнимательно посмотрела наЛиз.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она,осторожно беря Лиз за руки.

Лиз невпопад кивнула.

— Нормально… Как всегда… — Она едва могла говорить.Искреннее раскаяние, сожаление о том, что она натворила, и страх перед тем, чтоона могла натворить, совершенно парализовали ее. — Прошу вас,простите, — снова сказала она. — У меня муж недавно умер…

Я как раз еду с кладбища… Должно быть, я слишкомрасстроилась. Мне не следовало вести машину в таком состоянии.

— Давайте посидим где-нибудь, — предложила молодаяженщина и, повернувшись к толпе, махнула рукой:

— Расходитесь, пожалуйста, все в порядке!

Толпа стала понемногу редеть. Женщины забрались на переднеесиденье «Вольво». Лиз хотела отвезти пострадавшую в больницу, но та сновасказала, что чувствует себя нормально, только испугалась немного.

— Примите мои соболезнования, — добавилаона. — Мне очень жаль, что с вашим мужем произошло такое несчастье.

— Вы уверены, что вам не надо в больницу? — ещераз уточнила Лиз, которая никак не могла прийти в себя после пережитого.

— Все в порядке, не волнуйтесь. В худшем случае у меняостанется синяк. Мы обе должны быть счастливы… По крайней мере, я должна быть счастлива,что так легко отделалась.

Они еще немного посидели в машине, разговаривая о всякихпустяках, обменялись телефонами и адресами, а потом молодая женщина вышла измашины и отправилась по своим делам. Лиз на черепашьей скорости поехала домой.По дороге она позвонила Виктории и рассказала ей, что случилось, поскольку ееподруга когда-то специализировалась на случаях причинения личного вреда.

Выслушав ее, Виктория присвистнула сквозь зубы.

— Если эта Джейн, которую ты сбила, действительнонастолько мила, как ты говоришь, в чем я лично сомневаюсь, то тебе чертовскиповезло. В общем, вот мой совет, Лиз: не садись за руль, пока… Словом, ещенекоторое время. Иначе это плохо кончится.

— Вообще-то я чувствую себя неплохо, — возразилаЛиз. — Это только сегодня… Ведь сегодня Валентинов день, и я ездила накладбище к Джеку. — Она начала всхлипывать и не смогла продолжать.

— Я все понимаю, Лиз. Я знаю, как тебе тяжело, ивсе-таки ты должна подумать о себе и о детях. Ведь тебя могут даже посадить втюрьму! Кроме того, ты сама не простишь себе, если покалечишь или убьешького-то.

Виктория была права. Лиз уже подумала об этом, и перспективазаставила ее похолодеть. «Ну ничего, больше это не повторится!» — пообещала онасебе, однако ей не очень верилось, что отныне она всегда будет внимательна надороге. Любое, самое пустяковое упоминание о Джеке способно было вывести Лиз изравновесия — и надолго.