— Я очень вам сочувствую, — мягко сказал инспектор Бланд. —И прошу вас: подумайте, не было ли у кого-то причины ненавидеть вашу дочь?

— Я уже думала об этом, — всхлипнув, сказала миссис Таккер.— Думала, думала, но не могла ничего такого вспомнить. Ну бывало — нагрубитшкольному учителю, или поссорится с какой-нибудь девчонкой или парнем, но с кемэтого не бывает. Ни единый человек слова плохого о ней не сказал, никто недержал на нее зла.

— А она никогда не говорила вам о каких-нибудь своих ну..,недоброжелателях, что ли?

— Марлин часто болтала всякие глупости, но про то, о чем вытолкуете, — никогда. Косметика да разные фокусы с волосами — вот что было у неена уме. Вы ведь знаете, какие они, девчонки. И я и отец твердили ей, чтослишком мала еще, чтобы красить губы, да все впустую. Бывало, как только у неескопится немного денег, сразу бежит покупать себе духи и помаду, купит испрячет.

Бланд сочувственно кивнул. Опять ничего, никаких зацепок.Глупая девчонка, в голове одни только парни и, естественно, всякие кинозвезды.Сколько их, таких вот маленьких дурочек…

— Не знаю, что теперь скажет отец, он с минуты на минутубудет здесь, — сказала миссис Таккер и не удержалась — заплакала. — Так хотелотдохнуть и повеселиться. Видали бы вы, как он ловко швыряет кокосовые орехи.Он так любит эту забаву… И если уж вы спрашиваете меня, — она снова всхлипнула,— то я скажу: это кто-то из иностранцев, из тех, которые толкутся в туристскомлагере. Никогда не знаешь, чего ждать от этих пакостников. До чего жесвоевольны! Вы не представляете, какие на них рубашки! Рубашки, на которыхнарисованы девушки в этих, как они там называются — бикини. И все они тутразгуливают по пояс голые — загорают, видите ли. Все это к добру не ведет, вотчто я вам скажу.

Продолжая всхлипывать, миссис Таккер в сопровожденииконстебля Хоскинза вышла из комнаты.

А Бланд задумался о том, как удобен этот, вероятно, ужедавно вынесенный местными жителями приговор: в любом трагическом происшествиивиноваты эти непонятные иностранцы.

— Ну и язычок у нее, — вернувшись, сказал Хоскинз. — Пилитмужа, мелет всякий вздор старому отцу. Небось часто бранила девчонку и теперьпереживает. А девчонки обычно внимания не обращают на то, что им материтвердят. С них все как с гуся вода.

Инспектор Бланд прервал разглагольствования Хоскинза,попросив его позвать миссис Оливер.

Миссис Оливер несколько ошарашила инспектора своим видом. Онне ожидал такого феерического пурпурного великолепия и таких бурныхпереживаний.

— Я чувствую себя ужасно, — сказала миссис Оливер, опускаясьв кресло и заполнив его, как дрожащее пурпурное желе. — Ужасно, — повторилаона, делая ударение на каждом слоге.

Инспектор промычал что-то неопределенное, а миссис Оливер вупоении продолжала:

— Потому что, понимаете, это мое убийство!.. Я егосотворила!..

Совершенно оторопев, инспектор Бланд решил, что миссисОливер явилась к нему с повинной.

— И почему мне взбрело в голову сделать жертвой женуюгославского атомщика? Правда, почему? — горестно вздыхала она и при этомнещадно теребила пальцами свою изысканную прическу — создавалось впечатление,что она была в легком подпитии. — Непростительная глупость! Можно же былосделать жертвой, скажем, младшего садовника, его не обязательно было убивать —ведь мужчина может за себя постоять. А если и не может, то все равно он долженуметь постоять за себя. Если бы погиб мужчина, у меня было бы меньшенеприятностей. Когда убивают мужчину, все воспринимают это довольно спокойно.Естественно, все, кроме его жены или невесты. Ну и кроме детей, конечно.

Это оригинальное суждение навело инспектора на некоеподозрение относительно психического состояния миссис Оливер, тем более что доноздрей инспектора донесся-таки легкий запах коньяка… Пуаро и в самом делезаставил ее выпить немного коньяку, ибо это было испытанное средство выведенияиз шока.

— Я не сошла с ума и не пьяна, — сказала миссис Оливер, вмигдогадавшись о мыслях инспектора, — хотя тот субъект и сказал, что я напиваюсь встельку, вообще, это многие говорят, да и вы, наверное, тоже так думаете.

— Какой субъект? — спросил инспектор, тут же переключаясь сгипотетического младшего садовника на дополнительно введенный в драму, новполне реальный персонаж.

— Веснушчатый, с йоркширским акцентом, — пояснила миссисОливер. — Так вот, повторяю: я не пьяна и не сошла с ума. Я просто расстроена.Очень расстроена, — повторила она, выделяя каждый слог в слове «расстроена».

— Несомненно, мадам, это очень огорчительно, — сказалинспектор.

— И ужаснее всего то, что она хотела изобразить жертвусексуального маньяка, и вот.., по-видимому, стала таковой на самом деле, —сказала миссис Оливер.

— Нет, вариант с сексуальным маньяком отпадает.

— Отпадает? Ну хоть за это слава Богу. Или.., не знаю.., незнаю, что в таких случаях лучше.., но если не маньяк.., тогда кто же ее убил,инспектор?

— Я надеялся, что вы поможете мне выяснить это. Инспекторсчитал, что миссис Оливер безусловно так или иначе спровоцировала трагедию. Небыло бы игры — никому не пришло бы в голову убивать эту девушку.

— Я ничем не могу вам помочь, — сказала миссис Оливер. —Представить себе не могу, кто бы мог это сделать. То есть представить-то какраз могу.., все что хотите! Вот это-то и плохо. Могу дать кучу версий, хоть сиюминуту. Причем версий вполне убедительных, но, конечно, это будут исключительнодомыслы. Ну, во-первых, ее мог убить какой-нибудь сумасшедший, которому простонравится убивать девушек, ничего не домогаясь. Это, конечно, первое, чтоприходит в голову, и очень многие считают, что на праздник действительно попалкакой-то ненормальный. Но как он мог узнать, что Марлин в лодочном домике?..Или: она могла случайно узнать об отношениях какой-нибудь парочки или нечаянноувидела, как кто-то ночью закапывал труп… А еще могла опознать какую-тоскрывающуюся личность.., или ей было известно местонахождение какого-нибудьклада, спрятанного во время войны. Или, может быть, тот мужчина с моторнойлодки утопил кого-нибудь в реке, а она это увидела — из окна лодочногодомика.., или, возможно, ей в руки случайно попала какая-нибудь важнаяшифровка, а она даже об этом не догадывалась…

— Прошу вас! — Инспектор с умоляющим видом поднял руку,чувствуя, как голова у него пошла кругом.

Миссис Оливер покорно замолчала, но было очевидно, что у неев запасе еще много разных версий, хотя самому инспектору казалось, что всевозможные варианты уже исчерпаны. Из всего предложенного ему изобилия онухватился за одну фразу.