Холод пробрал уже до мозга костей. Калика бережно срезалжелтые кусочки кожи, крохотные как блохи, от удовольствия намурлыкивал песенку.Томас ощутил, как промерзают и мозги, а застывшие пальцы начали разжиматься. Неподдамся язычнику, поклялся он в затуманенном сознании. Не дам насмеяться надвоином, что освобождал Святые Земли. Надо продержаться и выйти на берег как нив чем не бывало...

Калика закончил стричь, начал натягивать сапоги. Конь ужевздрагивал от холода, смотрел с удивлением. Насвистывая и напевая, Олег обулся,посмотрел на рыцаря. Тот висел на конском хвосте, неспешные волныперекатывались даже через голову. Он задерживал дыхание и делал вид, чторассматривает снующих рыбок.

— Трогай, — сказал Олег благожелательноконю. — К берегу, неча за рыбой гоняться... Впрочем, волосы подровнять,что ли?.. А то такие патлы отросли...

Он покосился на Томаса. Тот тащился как огромный рак, вцепившийсяв конский хвост. Его шатало из стороны в стороны, он уже ничего не видел, адержался не столько на конском хвосте, сколько на рыцарской гордости. Каликаспрятал усмешку:

— Ладно, как-нибудь позже.

Когда Томас выбирался на мелководье, из всех щелей хлесталиструи, а из-за железного воротника выпрыгнула, напоследок ударив по лицу,довольно крупная рыбина. Оставляя глубокие следы, он с трудом выбрался на сушу.Калика уехал вперед, поглядывал по сторонам. Томас слышал, как он сказал конюблагожелательно:

— Погоди, сейчас сэр рыцарь натаскает хвороста, укостра и согреемся. А травы-то, травы сколько! Хоть епископа корми. Всю ночьпасись, а это — вечность.

Томас намек понял, и хотя задубелые пальцы совсем неслушались, но сумел собрать сухих веток, а когда калика одним ловким ударомвысек огонь, и тот сразу безо всякого колдовства охватил клочья березовой коры,душа Томаса тоже начала отогреваться.

Когда он очнулся от короткого сна, Олег сидел все в той жепозе, только багровых углей на месте костра была целая россыпь. Красные волосыволхва выглядели совсем пугающе, подсвеченные снизу.

— Проснулся? — сказал он вяло. — Мне поройкажется, что в каждой искорке успевают возникнуть целые миры... и тут жепогаснуть в холодной ночи. Для нас это миг, а для них — целая вечность...

Томас спросил сиплым со сна голосом:

— Что-нибудь надумал?

— Вот я и говорю, — кивнул калика, — что вмалом мире могут таиться великие тайны и возможности. Это для нас искорка, адля них — солнце с множеством планет, настоящий Мегамир... Ах, ты не об этом?Да что там надумывать, надо искать дороги. Коня придется оставить, ведь он неСлейпнир, не Бзоу, не Ал-Кула, даже не Араш или Гром, хотя Гром не подошел бы,нам бы Пегас или Арион, а то и сам Сивка-бурка... Тебя можно бы на Конька-горбунька...

Угли раскатились, Томас с проклятием отпрыгнул. Калика взадумчивости смотрел на ровный слой пепла. На нем проступили очертания, и Томаспотрясенно понял, что перед каликой образовалась рельефная карта. Такую виделлишь в шатре императора, когда умельцы создали такое для руководителя похода вСарацинию. Но перед каликой пепел сам сползался в кучки, строил горные хребты,оставлял ниточки черных провалов, ущелий, выравнивался в местах, где показывалравнины. Томас различил даже массивы, занятые лесами, там пепел слегкакучерявился.

Однако калика пребывал в задумчивости так долго, что Томаснаконец решился потрогать его за плечо:

— Что-нибудь придумал?

— Что? А? — опомнился калика. Он тряхнулголовой. — Да вот все думаю, сколько земля велика, а для правды нетместа... Гм... Сейчас присмотрю, куда можно бы... Кто-то да остался из старых.Что бы в мире ни происходило, всегда находятся сумасшедшие, что цепляются застарое.

Томас посмотрел на него выразительно:

— А разве за ними надо далеко ехать?

— За некоторыми — очень далеко, — ответил Олегпросто.

Томас сбегал к ручью, вымылся, разогрел взятые из дому ломтикопченого в вишневых веточках мяса, а калика все бормотал, рассматривал горныехребты и долины, крохотные озера, леса и реки, губы шевелились, а бровисшибались с таким усилием на переносице, что Томасу дважды слышались высоко внебе глухие удары, после чего к западу мелькнули падающие звезды.

Томас сказал со стоном:

— А почему так далеко? Разве Гудвин не уволок ее сразув ад? Да и черт проклятую ведьму поволок, думаю, не в кусты, а в самый большойкотел... Говорят, сразу за церковью земля лопнула как череп сарацина под мечомкрестоносца, они туда и шмыгнули.

— И сейчас там дыра? — осведомился Олег.

— Нет, — пробормотал Томас, — затянулась какпенка на горячем молоке. Но где-то ж есть норы... Вон те геродотовы муравьи досамого ада докапываются, ты сам говорил! Может быть, из ада и таскают? Не зрянаш прелат говаривал, что золото — от дьявола. А муравьи везде живут, ты самговорил! Английские муравьи.

Олег слушал, высматривал:

— Когда-то потусторонний мир был рядом. В соседнемлесу, за рекой, за горой... Можно было к обеду сходить туда, навестить умершихродителей и вернуться... Увы, те времена прошли. Попасть в загробный мир всетруднее. Разве что у простых племен он все еще рядом...

— А зачем нам их мир?

— Из него легче перейти в нужный нам, — объяснилОлег. — Ты не больно умничай, Томас! У тебя и так лоб покраснел.Расплавится! Будь рыцарем без страха и упрека, весь в железе, а не толькоснаружи!

Солнце уже поднялось над лесом. Поляна пока еще оставалась втени. Томас не сразу заметил, что губы калики шевелятся уже не расслабленно,лицо стало строгим как вырезанное из камня, на лбу выступили крупные каплипота, а на висках вздулись жилы. Зеленые глаза неподвижно уставились в однуточку. В них был страх, Томас с запоздалым холодком вдоль спинного хребтавспомнил страшные рассказы о могучих колдунах, что в самомнении неправильнопроизносили заклятие...

Он раскрыл уже рот, чтобы позвать калику, бог с ней,нечестивой магией, не было б хуже, но страх еще сильнее ухватил за горло. Аесли именно он и напортит?

Настороженные чувства уловили далекий шорох крыльев кудараньше, чем он заметил бы в другое время. Резко вскинул голову... и с размахасел на землю.

С востока высоко по небу неслись, круто снижаясь, двакрылатых коня. Оба одинаково оранжевые, с такими же оранжевыми крыльями, онивыглядели не крупнее уток, но Томас рассмотрел до мельчайших подробностей иххудые жилистые ноги, могучие крылья, длинные гривы и роскошные хвосты, чтокрасиво стелились по ветру.

Он прошептал, боясь нарушить заклятие Олега:

— Сэр Олег!.. Два коня... С крыльями!

Олег спросил, не отрывая взора от горной гряды под ногами: