Он без торопливости шагнул вперед. Исполинская дубина началаподниматься. Олег оглянулся на Томаса:

— Ты как?

— Беру левого, — прохрипел Томас.

— А я — его соседа, — сказал Олег.

Дубина великана взвилась над головой, он торжествующевзревел и со страшной силой обрушил свое оружие. Олег без спешки отступил.Дубина ударила в камни, плато подпрыгнуло, а Олег очень быстро ударил острымконцом посоха великана в живот. Тот охнул, отступил на шаг, замахал руками,оказавшись на краю пропасти...

Томас одновременно с каликой ударил мечом своего великана поколеням. Он чувствовал, что даже измученный и в тяжелых доспехах, двигаетсябыстрее неуклюжего великана. Великан только протянул в нему огромную ладоньразмером с рыцарский щит, на которой могла бы поместиться дрофа, как Томасударил снова, а когда великан пошатнулся, с боевым кличем толкнул его в грудь.

Оба великана замедленно как во сне, валились в пропасть Нашироких звериных лицах не было даже удивления. Они удивятся, успел подуматьТомас, когда грохнутся внизу о камни. А лететь долго, вон облачко проползло наэтом же уровне...

С обнаженным мечом он повернулся к оставшемуся великану. Надголовой тонко свистнуло, Томас ощутил, как брызнуло слизью и кровью, а в глазувеликана появилось длинное перо. Он медленно повалился на спину, и тогда лишьТомас, соображая со скоростью великана размером с эту гору, понял, что пероукреплено на пруте толщиной в палец. Стрела вошла в глаз и пробила череп какспелую тыкву.

В двух десятках шагов со скалы торопливо спускалась, прыгая скамня на камень, рослая девушка, сильно потемневшая на солнце, с длинной косой,в легкой охотничьей одежде и голыми коленями. В руке у нее был лук, а из-заплеча торчали оперенные стрелы.

— Э..э... спасибо, — сказал Томас, — Это былоприятно, хотя нам и самим бы не трудно...

Девушка оглядела обоих коричневыми глазами, в них были тоскаи глубокое отчаяние. Губы чуть дрогнули, но совсем не в усмешке:

— Я просто не люблю, когда схватка неравна. А так трое— на троих!

Калика подошел к краю, долго смотрел вниз. Покачал головой,а затем спросил вдруг, не поворачиваясь:

— Как тебя зовут, красавица?

Девушка ответила нехотя:

— Камари. Мое имя в этих краях не знают.

Калика повернулся, его зеленые глаза внимательно пробежалипо ее смуглому лицу. Томасу почудилось, что в глазах безбожного другапромелькнула такая же печаль, как в глазах этой странной девушки.

— Да, — ответил калика, — ты в самом деле нелюбишь, когда на одного... вдвоем или втроем. И у тебя есть на то причины.Верно?

Девушка тряхнула головой, взгляд стал дерзким, но губы вдругнапухли и задрожали:

— Да. Я это ненавижу.

— Камари, — сказал калика, Томас изумился голосукалики, он не предполагал, что тот умеет прикидываться таким сердечным, —когда-то это имя знали... Еще как знали! Теперь забыли. Но придет время,надеюсь, твоим именем будут называть девочек. Да что там девочек! Даже козбудут так звать, а это уже признание... Ты все еще ждешь?

Она насторожилась:

— Ты о чем?

— О нем, — ответил Олег, голос егопотеплел. — Боги, это ж сколько веков ты бродишь в этих местах?

Томас в изумлении увидел, как вдруг холодная и невозмутимаяженщина задрожала как осиновый лист на ветру. Тоненьким голоском вскрикнулажалко:

— Ты о нем знаешь?

— Кто не знает Амирани? — ответил Олег вопросом навопрос. — Когда я видел его в последний раз, сил у него хватало, ярости —тоже. Его пса держит на земле преданность хозяину, Амирани не хочет умирать,пока не отомстит богам, ты просто хочешь дождаться... Всех нас что-то держит...какое-то время.

Он впал в задумчивость, почти забыл про невесту неведомогоТомасу плененного богами героя, забыл про Томаса, смотрел в землю, бровисдвинулись, губы шевелились. Томас сложил пальцы крестом и про себя прошепталмолитву Пречистой Деве. По крайней мере первые три слова, которые знал.

— Спасибо, что помните, — ответила Камари просто.

Она проводила его тоскующим взором, но калика, похоже, ужезабыл о ней, и Томас почти возненавидел его за такую безучастность с людскиммукам. Стена постепенно отодвигалась, а каменная площадка раздвинулась,превратилась в каменистое плато. Встретили стадо горных козлов, те подпустилисовсем близко, мохнатые и могучие, калика погрозил им пальцем, они нехотяотодвинулись.

Томас наконец рискнул спросить:

— Те великаны... они здесь охотятся?

— Вряд ли, — буркнул калика.

— Тогда что?

— Кто-то их послал встретить нас, — сказал каликаравнодушно.

Томас сурово улыбнулся:

— Да? Я так и думал. Но этот неизвестный убедился, чтои мы чего-то стоим.

— Гм... Думаю, ему просто передали нас остановить. Ноне предупредили, что мы, как ты говоришь, что-то стоим.

Томас спросил в спину:

— Значит, попробуют еще?

— Конечно. И в другой раз мы так просто не отделаемся.

Голос его был равнодушный, отстраненный. Томас зябко повелплечами. Ладно, они вдвоем в самом деле чего-то стоят. Уже доказали по дорогеиз жарких земель Сарацинии, подтвердили в Британии.

Впереди раздался сухой треск, словно переломили дерево.Красная стена вздрогнула, по ней пробежала трещина. Посыпался щебень, а уоснования вывалился камешек размером с быка. Калика даже не сбавил шаг, шел,мерно постукивая посохом. Красные волосы трепало ветром.

Томас прибавил шаг. Сердце клонилось в ожидании опасностей.Калика обошел камень, Томас видел, как он пригнулся и шагнул в полумрак.Мелькнули и пропали красные волосы. После паузы послышались удаляющиеся шаги.

— Мог бы и подождать, — вскрикнул Томас. — Яж не знал...

Он бегом вдвинулся в узкий ход, натыкался на камни, железозвякало. Впереди в полной тьме то начинал светиться камень на верхушке посоха,то пропадал, и Томас в бессильном отчаянии стукался о стены, искал дорогунаощупь. Губы шептали молитву Пречистой Деве, но когда в рот попал комок такойгадостной пыли, словно это было окаменевшее дерьмо летучей мыши, он прервалмолитву такими словами, что почувствовал, как даже спина покраснела, а весь низсъежился.

Наконец спереди послышалось нетерпеливое:

— Ты там не спишь?

— Сэр калика!

— А что там, не могу понять.

— Я ж не вижу в темноте!

— Эх черт, — сказал калика сокрушенно, — какя мог забыть? Прости, сэр Томас.