И Романов проявил слабость. Вылез из-под тряпки и повернулсяк полю спиной.

На всем стадионе он единственный сейчас не смотрел на мяч.

Именно поэтому Алеша и увидел то, чего никому видеть неполагалось.

Из клуба резвой походкой вышел некто в расстегнутом легкомпальто, в щегольском кепи, надвинутом на самый нос.

Романов не обратил бы на этот пустяк внимания, если б отбыстрой ходьбы у незнакомца пальто не распахнулось еще шире. Оказалось, что подпальто человек прижимает к боку большую желтую папку. Тут равнодушный кфутбольным страстям господин раздраженно поправил раскрывшуюся полу, и мелькнулпрофиль с пышным черным усом. Это был судья Лафит, давеча вынесенный с поля наносилках.

В первый миг Алеша просто разинул рот. В миг второй, когда вмозгу сложилось дважды два и получилось четыре, крикнул во всё горло:

– Вон он! Держи!

Но никто не услышал. Потому что германский форвард ударил,голкипер прыгнул – и взял мяч!

Началось такое! На орущего и машущего руками фотографа никтоне обращал внимания, потому что орали и размахивали руками все без исключения.И оба великих князя, и деревянный генерал фон Дона-Шлобиттен, и две тысячизрителей.

На поле и вовсе творилось невообразимое. На Козловскогобросились товарищи по команде, и давай хлопать по спине, обнимать, целовать, апотом и подбрасывать в воздух. С трибун на поле выбежали энтузиастическиеболельщики. Дамы визжали. Над немецкими скамьями стоял скорбный вой.

К Лавру Константиновичу было не пробиться. Никого из агентовАлеша тоже не видел, потому что на трибунах все перемешались, мало кто осталсяна своем месте.

А человек в широком пальто тем временем уже почти скрылся извиду.

Уйдет, уйдет!

И Алеша бросился вдогонку один, потому что другого выхода небыло.

За воротами клуба он остановился. Где шпион?

Вон он, садится в запряженную парой пролетку.

Долговязый кучер в извозчичьем картузе щелкнул кнутом,гаркнул:

– Эх, салётни! Пашёль! Пашёль!

На коляске с треском поднялся кожаный фартук, она захрустелагравием, стремительно набирая скорость.

Господи, что делать?!

У розового куста стоял пузатый господин в кепи, придерживаявелосипед. Беседовал с дамой – должно быть, встретил знакомую.

– Извините! – выдохнул Романов, подбежав иухватившись за руль. – Государственная надобность!

Оттолкнул непонятливого толстяка, с разбегу перекинул ногучерез раму и бешено закрутил педали.

По парковой дорожке на дутых шинах мчаться было легко. Алешауже почти догнал коляску, но потом она свернула на мощенное булыжником шоссе, издесь дело пошло хуже. Велосипед запрыгал по камням, завилял. Несколько разРоманов чуть не упал, да вовремя поспевал упереться ногой. Для гона на двухколесах эта дорога явно не годилась.

Пришлось снизить скорость. Похититель желтой папки с каждойминутой отрывался всё дальше – четырехколесному рессорному экипажу булыжникибыли нипочем.

Чтоб не отстать, Алеша все же рискнул, налег на педали.Удалось приблизиться шагов на сто, но что толку?

Предположим, догонит он шпиона и его переодетого извозчикомподручного. Кричать: «Руки вверх!»? Это, конечно, можно. Можно даже пистолетнаставить. Только вряд ли они испугаются. Если «Лафит» и есть давешнийрезидент, такого голыми руками не возьмешь. А освоить все кнопки и рычажкисвоего оружия Алеша так и не успел. Времени не хватило. Всю ночь то совещались,то репетировали, а на рассвете вдвоем с Лавром Константиновичем еще и удары поворотам отрабатывали, напоследок.

Один раз на перекрестке проехал мимо городового. Рожа, как уних у всех, красная, грубая. Пока вобьешь в тупую башку, что нужно делать,коляска оторвется. И потом, что он может, городовой? В свисток дунет? «Селедку»свою из ножен вынет?

Увы, помощи ждать было неоткуда. Но что надо делать, Алешавскоре придумал.

Ни в коем случае не потерять пролетку из виду, это первое.Второе: едет она в сторону Петербурга. Это очень хорошо. Надо не поротьгорячку, а выследить, куда именно. Глядишь, еще и какое-нибудь шпионское гнездовыявится. В городе телефоны чуть не на каждом шагу. Там проще. От Царского доПитера верст двадцать или немногим больше. Для велосипеда не дистанция…

Именно на этой успокоительной мысли переднее колесо угодилов колдобину. Велосипед скакнул, будто норовистый конь, и выкинул ездока изседла.

Алешу отбросило аж на пыльную обочину, что в сущности былоудачей. Если б он упал на каменную мостовую, обязательно что-нибудь себе сломалбы. А так лишь вскочил да встряхнулся.

Сам-то он был цел, но вот велосипед…

Колесо выгнулось восьмеркой, руль скособочился.

Чуть не плача, Алеша вынул из подвешенной седельной сумочкигаечный ключ, попробовал выправить поломку, но плюнул. Возиться придется долго,а времени нет.

На шоссе пусто, даже остановить некого.

Что было делать?

Побежал вдогонку – через рощу, потом мимо луга, потом черезлесок. Гаечный ключ так и остался зажатым в руке, но сраженный бедой Алешаэтого не замечал.

Два раза бегуна обогнали: легкая спортивная одноколка, заней авто. Он кричал, махал рукой – только скорости прибавили. Бежит по дорогекакой-то умалишот, весь испачканный, с диким взглядом. Кто ж остановится?

Надеяться, собственно, было не на что. На своих двоих парурысаков не догонишь. Ну а у первой же развилки или перекрестка придется вовсеостановиться. Поди знай, куда свернули шпионы.

– Недотепа… Идиот… – шептал на бегу студент. И,как в детстве, когда еще верил в Бога, взмолился. – Господи, спаси людитвоя!

За леском было открытое пространство. Поле, железная дорога,переезд с телеграфной будкой.

Вконец выбившийся из сил Алеша не поверил своим глазам.

Вдали, пыхая дымом, несся поезд. Шлагбаум был опущен, иперед ним выстроилась небольшая вереница из экипажей: обогнавшие спортсменаодноколка и автомобиль, а перед ними знакомая пролетка!

Не оставил Господь бедную Россию! И это логично, сказал себесчастливый Романов, ради такого случая готовый примирить научное мировоззрениес религиозным. Пускай Бог помогает немцам у них дома, а тут земля русская. Еслиговорить по-футбольному, игра идет на нашем поле.