Мисс Грейс старалась не вспоминать о том, что почти столетиетому назад добропорядочные англичане показали всему миру пример публичногоцареубийства. Но ведь тогда был обезглавлен лишь только король, а королевеудалось скрыться. И вообще: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку! Нофранцузов мисс Грейс не любила, что да, то да, а потому не звалась «мадам», кактого требовала мода Бонд-стрит [12], ипредпочитала обращаться за фасонами не к французским картинкам, а к немецкому«Журналу роскоши» или к английской «Галерее мод». И все они единогласногласили: кринолинов, пудреных париков, туфель на высоких каблуках, шнурованныхкорсажей не носят уже сто лет… в смысле, лет пять, не меньше! И шляп, на поляхкоторых можно было разместить цветочную или фруктовую лавку, – тоже!

Похоже было, что у этой дамы украли не только белье иплатье, но и половину памяти. А лучше бы взяли хоть часть ее строптивости! У миссГрейс то и дело возникало ощущение, будто эта леди едва сдерживается, чтобы невлепить ей пощечину. Такие нравы иногда привозили вернувшиеся в Англию женычиновников из Вест-Индии [13] или самой Индии: им, какправило, не хватало терпения добраться до столицы, и они начинали покупатьновые туалеты уже в Дувре. Что же, может быть, леди и впрямь набралась своихзамашек у покорных индийцев, хотя ни следа жаркого южного солнца не было заметнони на ее лице, ни на лице ее кузена…

При воспоминании о нем мисс Грейс мечтательно прищурилась:улыбка милорда способна околдовать кого угодно, и он прекрасно знает особственной неотразимости. Как печально, что такой обходительный джентльмен вродстве с истинной дикаркой! Мисс Грейс не проведешь: никакая это не кузина, аобычная вульгарная содержанка. Уж и не поймешь, чем она его привлекла? Сложена,конечно, премило, хотя и не очень грациозна, тяжеловата. Лицо… лицо было быкрасиво, научись она не показывать своих чувств, а то они так и вспыхивают вэтих странных, широко расставленных глазах, ломают крутые брови, морщат большойрот, усиливая негармоничность черт. Ну а ее манеры… Да господь с ней, миссГрейс потерпит: ведь заплачено по-королевски!

И она, воздев на лицо улыбку, вновь принялась рассказывать отом, что юбки верхние шьют с подборами, а нижние – из кисеи, так, чтобы легкоразлетались при ходьбе, не стесняя движений, и непременно нужно накупитькашемировых ост-индских шалей – если миледи угодно, она сейчас же пошлет заними, чтобы можно было выбрать дюжину подходящих по цвету. Или лучше дведюжины?..

Марина слушала эту трещотку почти с отчаянием. Конечно, ейнужно было новое красивое платье, и шаль нужна… но зачем так много?! Сколькоона себя помнила, после смерти родителей у нее было по одному платью на лето изиму, чаще же летом она бегала в сарафане или в юбчонке с рубашонкой. Онавсегда мечтала о роскошных нарядах, но сейчас, когда эта мечта началавоплощаться в явь, вдруг растерялась. Самое главное, она никак не могла понять,зачем этот Десмонд Маккол, с которым ее обвенчал запуганный, недоумевающийкапитан («в горе и радости, в болезни и здравии, чтобы найти и не потерять,чтобы иметь и хранить…»), тратит время и деньги на ее туалеты. Ну, понятно,деньги он теперь может позволить тратить. Ведь она принадлежит ему со всемсвоим состоянием! О, черт бы побрал малодушного капитана! Он испугался – Маринавидела: он испугался, поверил, что Маккол выстрелит в висок своей невесте. Хотяи Марина верила: да, выстрелит. Другое дело, что из второго пистолета он тут жеубил бы себя… Это она знала доподлинно, чувствовала всем существом своим, какбудто Десмонд поклялся ей в этом. Странный был миг, когда она могла читать вего глазах и в сердце! Жаль, что так быстро этот миг миновал и супруг ееоказался такой же загадкой, какою был жених. Марина не сомневалась, что ониотправятся в обратный путь через пролив на первом же судне, а потом помчатся вРоссию, чтобы «лорд» мог завладеть бахметевским наследством, однако Макколсообщил Марине, что они незамедлительно отправятся в его замок (он так и сказал– castle, ей-богу… врал, конечно, там у него небось какая-нибудь развалюха!),поскольку его ждут неотложные дела. А затем… затем он произнес, не глядя наМарину, словно стыдился ее (или себя?):

– Мы с вами во всем чужие люди. Вы мне не верите – болеетого, не желаете верить, а потому вам никогда не понять, почему я поступилименно так, как я поступил. Честь диктует свои законы… для вас это пустой звук,однако теперь вы – честная женщина. Более того, по всем законам божеским ичеловеческим вы принадлежите мне и я имею на вас все права. И все-таки…все-таки сейчас я не приказываю, а прошу вас. Прошу! Готовы ли вы выслушать моюпросьбу?

Опять-таки – что ей оставалось делать? Она ведь былапо-прежнему связана, а пистолеты свои «лорд» все еще не убрал. Поэтому онапрохрипела – «да». Снова «да»! И вот что сказал Маккол:

– Титул свой я получил совсем недавно: унаследовал послесмерти старшего брата. Правильнее сказать, трагической гибели. Не прошло игода… конечно, срок траура уже кончился, однако, согласитесь, родственники мои,знакомые, соседи, прислуга, арендаторы – все еще подавлены случившимся. И моепоявление в качестве молодожена, у которого сейчас медовый месяц, с супругой,которая меня ненавидит (почудилось Марине, или и впрямь прозвучала горькаянотка в его голосе?), будет не просто нарушением приличий, но даже кощунством.Дело даже и не в этом: я должен найти убийцу брата, и всякий скандал будет мнев том помехой. Поэтому… поэтому я предлагаю: наш вынужденный брак остаетсятайным. Вы приедете в Маккол-кастл под своим именем – мисс МарионБахметефф, – и я представлю вас как свою кузину.

– Ну, если вы каждому будете тыкать в висок пистолетом, они,может быть, в это поверят, – не сдержалась Марина. – Чушь какая! Вы –англичанин, я – русская. Мы, может быть, братья и сестры во Христе, но…

– Не такая уж это чушь, – перебил «лорд», наконец-тоубрав пистолет, словно только сейчас о нем вспомнив. – Я ведь наполовинурусский. Моя покойная матушка была вашей соотечественницей. Я пытался объяснитьвам, что возвращаюсь из поездки, связанной с моим русским наследством, но вы ислушать не стали. Впрочем, сейчас речь о другом. Итак, я представлю васплемянницею матушки, скажу, что пригласил вас погостить в обмен нагостеприимство, мне оказанное. Возможно, кому-то совместное путешествие кузеновпокажется не вполне приличным, однако… однако это лучше, чем то, что произошлов действительности.

Марина даже отвечать не стала. У нее дыхание сперло отвоспоминания, как он держал ее под колени, широко разведя их в стороны, и… и… Итеперь он задумался о приличиях?! Да никогда в жизни она не станет емупотворствовать. Этот «лорд» – насильник, разбойник! Пусть не ждет от нее…