– Погодите, – торопливо сказал Маккол, очевидно,понявший по хищной вспышке ее глаз, какой ответ его ожидает. – Погодите,это еще не все. Итак, вы будете жить в замке, и спустя некоторое время я станупроявлять к вам романтический интерес. Конечно, сейчас вы ненавидите меня, нокто знает, может быть, через некоторое время…

Он нерешительно взглянул на Марину, а она ответиланасмешливым взглядом: мол, поверить в мою к вам благосклонность может толькотакой самонадеянный идиот, как вы!

– Может быть, через некоторое время мы обвенчаемся по всемправилам, и, хотя перед богом мы уже муж и жена, мы станем таковыми и передлюдьми, – продолжал Маккол. – Но если… если ваша ненависть и стечением времени окажется сильнее разума и обстоятельств, мы… мы расстанемся,причем вы сможете потребовать от меня всего, чего пожелаете, в возмещениепричиненного вам ущерба. Клянусь, я это исполню. И даже если вы пожелаете,чтобы я застрелился на ваших глазах… Нет, сейчас я этого не сделаю, –торопливо сказал он, увидав, какой надеждой расцвело вдруг ее лицо, – нопотом, скажем, через полгода, когда я уже наверняка найду и покараю убийцуАлистера, я уплачу вам любой штраф, какой вы захотите. Нечего иговорить, – понизил он голос, – что я не прикоснусь к вам в этовремя, а буду вести себя как почтительный родственник.

Тут он запнулся, и Марина готова была поклясться, что он струдом удержался, чтобы не сказать: «Разве что вы меня сами об этом попросите».И его счастье, что он не сказал, потому что… кажется, и без того много она емунаговорила, однако уж нашла бы, что ответить на такое оскорбление!

– Сегодня 31 января, – продолжил он, – итак, 31июля или я женюсь на вас по вашей воле, или по вашей воле умру. Ну, высогласны?

– Да! – в восторге вскричала она. – Да, о да!

Жаль, капитан Вильямс этого не слышал.

* * *

В конце концов она, конечно, исполнила все, что от неехотела эта бесцеремонная модистка. Куда проще было соглашаться, чем спорить.Вот так всегда бывает в жизни: пойдешь на одну уступку, а это оказывается лишьпервое звено в нескончаемой цепочке других. Но что означает такая мелочь, какфасон платья, после того, как она сказала «да» при венчании? Ясно, что придетсяближайшие полгода идти у лорда на поводу. Да и вообще: едва увидев берег Дувра,покрытый снегом, с высокими башнями, где был зажжен огонь для безопасностимореплавателей, она почувствовала уже не неприязнь, а интерес к этой неведомойземле.

Пассажиры, усталые после почти десятичасового плавания,дрожали от стужи. Шлюпка подошла совсем близко к берегу, но никто еще нечувствовал себя в безопасности: в любую минуту могла разразиться новая буря,унести лодку в необозримость морскую или ударить о подводные камни, погрузить вшумящие бездны. И Марина ощутила нетерпение: ей так же, как другим, хотелосьпоскорее сойти на берег… чтобы через полгода наконец получить награду за всестрадания, которые она перенесла по милости этого человека, этого лгуна, этого…

Невероятным усилием она усмирила гнев, вновь вскипающий вкрови. Что проку злиться? К тому же если он и лгун, то не во всем: вот ведь ивпрямь стоит близ пристани карета, вот идет от нее высокий человек в плаще,подает руку Макколу, помогая сойти на берег, кланяется, бормоча:

– Милорд, я счастлив видеть вас, я счастлив… позвольте…

«О боже, значит, он и в самом деле лорд?!» – изумиласьМарина.

– Полно, Сименс, – перебил его Десмонд, с легкостьювыскакивая из шлюпки. – Я знаю все, что вы можете мне сказать. Да,благодарю. Однако лучше помогите этой леди. Мисс Бахметефф, рекомендую: Сименс,камердинер моего отца, затем брата, затем… очевидно, мой?

– Я служу только милордам.

На бритом, устрашающе брудастом лице высокого, статного,весьма почтенного и невозмутимого господина (ей-богу, он и сам выглядит какзначительная персона) не отразилось ничего, хотя, Марина могла поклясться, онуже отметил вопиющее убожество ее одеяния. Разумеется, сарафан, рубаху и платокне стали выставлять на всеобщее обозрение: Десмонд через совершенноподавленного капитана купил у какой-то пассажирки за баснословные деньги старый-престарыйплащ. Именно тогда в первый раз пошла в ход байка о французских разбойниках,которая потом у всех в зубах навязнет!

– Мисс Бахметефф – моя кузина, племянница покойной матушки.Она поживет у нас некоторое время, – сообщил Десмонд, и Сименс покорнопоклонился Марине.

Может быть, у него и были какие-то вопросы, однако он непосмел их задать. Правда, при упоминании леди Маккол его лицо слегкасмягчилось, и Марина подумала, что это выдуманное родство может сослужить ейнеплохую службу. А вот интересно, какую гримасу скорчил бы этот невозмутимыйлакей, узнай он истинный титул «кузины»! Скажи ему Десмонд: «Это – леди Маккол.Кланяйся в ножки, дурак, целуй барыне ручку и говори: ваш раб по гроб жизнимоей, токмо милостями вашими жив, век за вас буду бога молить…» Впрочем, здесьи слов-то таких не знают, она, кажется, забыла, где находится!

– Миледи, – отвесил новый поклон Сименс. – Какаяжалость, что я не знал о вашем прибытии. Из-за позднего прибытия милорда я взялна себя смелость заказать номер в гостинице, однако… это только один номер…

– Не стоит извиняться, – беспечно ответил Десмонд, и уМарины подогнулись ноги: а ну как он скажет, мол, нам не привыкать спать водной постели? Ой, нет… перед этим истуканом, таким важным, таким разодетым… –У вас будет время заказать еще одну комнату и ужин на двоих: мы с мисс Марионнамерены сейчас же проехаться по здешним лавкам, надеюсь, некоторые из них ещеоткрыты… Не так ли, кузина Марион?

И она снова сказала «да».

* * *