– Зачем же ты соглашался участвовать в передаче? Ну ладно, впервый раз ты не знал, как дело пойдет, но потом-то мог и отказаться. Развенет?

– В принципе мог. Но не стал.

– Почему?

– Во-первых, каждый раз надеялся, что все будет иначе, что спрошлым ведущим мне просто не повезло, а теперь разговор пойдет по-другому.

– А во-вторых?

– А во-вторых, руководство университета, пригласившее менячитать лекции, было заинтересовано в этих передачах, и мне недвусмысленно далиэто понять. У них тоже какая-то там конкуренция между собой, и им важно, чтобыдругие университеты знали, что я читаю лекции именно у них. А своимработодателям я отказать не мог. Теперь ответь мне, с чего такой интерес ктелевизионным интервью?

Настя убрала тарелки в раковину, поставила на стол чашки,сахар, большую плоскую тарелку с печеньем, коробку апельсинового чая впакетиках. Она молчала, пытаясь сосредоточиться и сформулировать свои смутныеощущения в более или менее связную фразу, но получалось у нее плохо.

– Понимаешь, Лешик, меня беспокоит Уланов. Передача сталасовсем другой, потому что сильно изменился ведущий. И я не могу понять, в чемтут дело. То ли у него психологический шок от внезапной гибели двухсотрудников, то ли он к их убийству причастен лично.

– Асенька, ты забываешь о третьем варианте, который на самомделе первый, потому что главный. Деньги. Возможно, у Уланова и руководителейпрограммы были разные взгляды, а теперь у него появилась возможность делатьтак, как он хочет. И зарабатывать на этом деньги.

– Поясни! – потребовала Настя, мгновенно забыв проостывающий чай.

– Ты не смотришь программу, поэтому не обращаешь внимания нарекламные блоки вокруг нее. А я могу совершенно точно тебе сказать, что впоследние несколько дней эти блоки заметно расширились. Если раньше это быломеньше минуты до начала программы и примерно полминуты после ее окончания, тотеперь первый блок идет около двух с половиной минут. Тебе это о чем-нибудьговорит?

– Ничего себе, – протянула она. – Значит, народсреагировал на разоблачительный тон передачи.

– Еще как среагировал, – подхватил Алексей. – Тыпривыкла мерить все московскими мерками, поэтому тебе кажется, что «Лицо безгрима» никто не смотрит, кроме пенсионеров и домохозяек. Ты исходишь из того,что основная масса работающих людей до шести часов находится на службе, потомдо семи – в дороге, но это верно только для Москвы и Питера. А в других местахдорога занимает вовсе не так много времени, и рабочий день далеко не у всех сдевяти до шести, огромное количество народу работает в другом режиме, так чтона периферии программу смотрят. Да что там говорить, у нас в Жуковском онаочень популярна, а это ведь почти Москва. У меня в институте каждый день толькои разговоров об Уланове и его очередном госте. Пересказывают удачные реплики,хохочут, восхищаются. Смотреть Уланова стали даже те, кто раньше и не слышал опрограмме. И рекламодатели моментально усекли, что количество телезрителей упередачи резко выросло. Вот и результат. Размещением рекламы занимаетсяспециальная служба телеканала, и, естественно, они должны «отстегивать» какую-тосумму Уланову и его группе как авторам и производителям популярной передачи.

– Но ведь к нему на эфир никто не придет, если он будет таксебя вести. Побоятся.

– Да Бог с тобой, – расхохотался Леша. – Ты жесама мне тысячу раз рассказывала, почему преступность невозможно победить.Потому что каждый преступник прекрасно знает, что то, что он делает,неправильно, но уверен или по крайней мере надеется, что его не поймают. Издесь то же самое в точности. Человек может знать, как Уланов обращается сгостями программы, но при этом быть уверенным, что уж с ним-то ничего подобногоне случится, он окажется умнее и самого ведущего, и всех его прежних гостей.Они же абсолютные ничтожества, умом недалекие, талантами обделенные, а он –ого-го! Он им всем покажет. И нам, телезрителям, тоже. Обычный ход мышления,уверяю тебя.

– Значит, ты полагаешь, что раньше программа зарабатываладеньги каким-то другим путем? – задумчиво спросила Настя. И тут жеответила сама себе: – Да, по-видимому, именно так оно и было. При Андрееве иБондаренко у них был другой источник существования, а теперь с их гибелью этотисточник тоже приказал долго жить, и Уланов, чтобы продержаться на плаву,вынужден пойти по банальному, изъезженному пути, по пути скандальности и«желтизны». Что ж, он своего добился, спрос на рекламное время вокруг передачизаметно возрос. Леша, а Леш?

– Что?

– И почему людям так нравится читать и слушать о том, чтодругие люди – преступники, взяточники, коррупционеры, что они порочны или дажепросто глупы? Никогда не могла этого понять. А ведь за счет этогопатологического интереса процветает огромное число средств массовой информации.Печатают какие-то немыслимые байки про кровавых убийц, людоедов, серийныхнасильников, инопланетян, предсказателей – и ведь народ с упоением это глотает.Самые высокие тиражи у тех изданий, которые на каждой странице кого-нибудьобвиняют во взятках и злоупотреблениях. Я не спорю, писать об этом надо, нопочему читать об этом любят больше всего? Вот чего я не понимаю.

– И не поймешь, – засмеялся муж. – У тебяменталитет не тот. Пей чай, он уже совсем холодный. Про страсть к скандалам мыс тобой поговорим в другой раз.

– Почему не сейчас?

– Потому что поздно уже, спать пора.

– Ну Леша, – жалобно протянула Настя.

Ей хотелось еще поговорить с ним, впервые за последнее времяразговор не тяготил ее, и не просто не тяготил – был интересен. Ей казалось,что в голове стало немного проясняться, начали проступать контуры будущихрассуждений и логических построений. Какая она дура! Ведь всегда разговоры сЛешкой помогали ей думать, что-то вспоминать, строить новые догадки. Как же онамогла об этом забыть?

– Не «ну Леша», а спать, – строго ответилЧистяков. – Ты на часы посмотри, прежде чем ныть. Не знаю как тебе, а мнезавтра вставать в половине пятого. Точнее, не завтра, а уже сегодня.

– Зачем так рано? – испугалась Настя. – Случилосьчто-нибудь?

– Прилетает известное светило математики из Нидерландов, имне как представителю принимающей стороны нужно прогнуться и лично встретитьего в Шереметьеве. Кстати, Ася, напоминаю тебе, что профессор этот прилетает наконференцию, а не просто так водочки попить.

– И что это означает?

– Это означает, что конференция начинается, она будетпроходить в пансионате под Москвой, и меня неделю здесь не будет. Так что,возвращаясь с работы, на горячий ужин не рассчитывай.

– Это ужасно, – пошутила Настя, неловко пытаясьсправиться с охватившей ее радостью. – Я умру с голодухи, и тебе придетсяпотратиться на мои похороны.

– Не умрешь. Тебя положительные эмоции поддержат. Я же вижу,как ты раздражаешься от моего присутствия. Вот и отдохнешь от меня недельку.