Пять минут спустя без повода хихикающий младенец, с головы идо пухлых ляжек измазанный шоколадом, вручил тете Нинель конверт. Попутно онвыронил из сумки еще один конверт и, не замечая этого, вылетел в окно, передэтим дважды промахнувшись мимо форточки и стукнувшись лбом в стекло. Полет унего был неровный. Купидончик то и дело проваливался в воздушные ямы и норовил столкнутьсято с фонарем, то с рекламной вывеской.

– Детское пьянство не порок, а преступление! –прокомментировала Дурнева, провожая купидончика рассеянным взглядом.

Письмо было от Пипы. Причем похоже было, что она писала егоне сразу, а в несколько приемов, когда у нее появлялось настроение. Писала,забывала отправить и на следующий день еще что-нибудь добавляла.

«Мамуль, папуль, привет! Сто лет вам не писала! Как вы там,не переругались? А Халявий чего? Все так же воет по ночам и превращает унитазыв золото? Двадцать уколов от бешенства в живот – и будет как новенький… Хе-хе,не обижайся, Халявий! Ты прикольный!

У меня все нормально, хотя я живу в одной комнате сГроттершей. Ну да мне не привыкать.

Я не рассказывала, что у меня есть кавалер? Зовут Жора, фамилияЖикин. Симпатичный, но глупый, как индюк. Может только про себя говорить – атак ничего, терпимо. Пап, я знаю, ты его будешь по милицейской базе прогонять,да только вряд ли он там есть. Лучше по своей вампирьей базе его прогони: яхоть пойму, чего он все время целоваться лезет.

(Дальше чернила имеют другой оттенок – видно, писалось ужена следующий день.)

Про учебу. Я знаю уже довольно много заклинаний, но всеравно маловато для своего возраста, так что преподы занимаются со мнойотдельно. Со мной и с малюткой Клоппиком. Этот Клоппик вроде раньше стариканомбыл, совсем рассыпался, а недавно то ли Гроттерша ему чего в чай подсыпала, толи кто-то ему молодильное яблоко подбросил. В общем, теперь ему на вид летсемь-восемь, он все забыл, и мы с ним вместе по учителям ходим. Клоппик ничего,забавный, только не надо за ним всякую белиберду повторять, а то нерасхлебаешься…

Из занятий мне больше нежитеведение нравится. Добренькийтакой предметец. Выпускают на тебя всяких уродов, и нужно их заклинаниями шарахать.А не шарахнешь или заклинание перепутаешь – уроды тебя мигом на консервыпустят. Преподает Медузиха Горгонова. Высокая такая, губы поджаты, волосырыжие, каблуки стервозные, ногти, как у Айседорки, только не накладные, а свои.А глазищи какие – в пол-лица, и зрачок как у кошки. Ее тут все уважают, и ятоже…

Ну все, мамуль, папуль, это все были художественные ля-ля, атеперь идет суровая проза жизни.

Мне тут понадобились кое-какие шмотки. Вы их соберите, а япопрошу Клепу телепортировать. Клепка, или Клюша, – это Поклеп, который замной прилетал. Вначале я его побаивалась, а потом подружилась с Милюлей, егоподружкой-русалкой. Русалке я, мамуль, подарила твой дезодорант, а то уж больноот нее селедкой разило. В общем, теперь мы подруги навек.

Мне нужны:

Носки шерстяные

Мой открытый купальник

Лиловая косметичка и все, что в ней

Папкин ятаган

P.S. Ну все, мамуль, папуль, пока! Хочу на драконбольнуютренировку смотаться. Мой ухажер (он в сборной) утверждает, что он крутой, каквареное яйцо, а Гробыня говорит, что его чисто держат гарпий распугивать. Лучшевсех будто бы Гроттерша играет, да и то из-за контрабаса. Вцепится в него,глаза зажмурит, а он летает и все за нее делает.

Ваша Пенелопочка».

На этом письмо вроде бы заканчивается, но ниже короткаяприписка, в двух местах расплывшаяся, точно на нее капнули водой.

«ЕЩЕ P.S. Мамуль, папуль, здесь такое случилось! Даже писатьне могу, строчки плывут… Я ужасно подавлена. А тут меня еще к Сарданапалупозвали, и он вас с папулькой через меня кое о чем попросил. Вначале я былапротив, даже плакала, а потом подумала, а почему бы и нет, все равно ничего ужене вернешь. В общем, я обеими руками „за“ и полностью присоединяюсь. Тольконичему не удивляйтесь».

Прочитав письмо вслух, тетя Нинель нежно прижала листок к груди.

– Что это с нашей Пипочкой? Какая такая просьба? Ненравится мне все это… – подозрительно сказал Дурнев.

– Ах, Герман, перестань! Наверняка какой-то пустяк…Девочка-то вся в меня! Носки шерстяные просит, а открытый купальник подавай!Доча, я тобой горжусь! – с умилением сказала его супруга.

– Хм… Носки… Носки еще полбеды. А вот ятаган мне жалко.Ладно, пускай забирает: у меня еще шпага есть… И вообще, чего это Сарданапалуот меня понадобилось? Не собирается ли он – ха-ха! – просить у меня денег?Я ему дать не дам, а уважать сразу перестану. У меня хоть на метро попроси, недам – я такой! – хмыкнул дядя Герман.

Поднимаясь с дивана, самый добрый депутат случайно обнаружилдругой выпавший у купидона конверт.

– О, еще письмо! – воодушевился он.

– Братик, оно чужое! Не надо его читать! –опасливо предупредил Халявий.

– Это еще лучше, что чужое. Чем больше читаешь – тембольше знаешь. Я усвоил это перед выборами, когда собирал на своих враговзаветные папочки, – нежно сказал Дурнев.

– Братик, это у лопухоидов! В магическом миренельзя… – начал было Халявий, но не успел договорить.

Отковырнув ногтем подтекшую сургучную печать, Дурневскользнул по листу взглядом. Обычно магическое письмо можно прочесть, лишьприкоснувшись к нему перстнем, но в том-то и дело, что это письмо писалось недля мага, или пока не для мага, у которого не было и не могло еще быть перстня…

«Генке Бульонову

Из школы ТИБИДОХС

УВЕДОМЛЕНИЕ

Уважаемый г-н Бульонов!

К моему крайнему огорчению, мне вновь приходится выходить свами на контакт. Нам стало известно, что вы применяете темную магию. Дальнейшаяблокировка ваших способностей ни к чему не приведет. Вы зачисляетесь в школуТибидохс на темное отделение. Сегодня в полночь за вами прибудут Безглазый Ужаси поручик Ржевский, чтобы сопровождать вас в школу волшебства. Постарайтесьпережить этот волнительный момент.

По поручению академика Сарданапала Черноморова

Медузия Горгонова,

доцент кафедры нежитеведения».

– Бульонов… гм… Где-то я уже слышал эту фамилию! Бывшийзампред Счетной палаты? Нет? Тогда, может, министр пней и лесов?.. Тоженет? – вслух задумался Дурнев.

А вот этого делать уже не стоило. Магические пергаментыотлично воспринимают речь. В тот же миг текст письма смазался.