Было похоже, что где-то недалеко совсем недавно строили мост.Несомненно, мост был тут, только его скрывали камыши. Но раз был мост — значит,была и охрана. И этого следовало опасаться. Что же касается леса напротивоположном берегу, то в нём явно стояла воинская часть или находилисьштабы: в нескольких местах над лесом подымались дымки, а в одном месте наопушке между корнями деревьев просматривалось какое-то инженерное сооружение,тщательно затянутое зелёной маскировочной сетью.

Это мог быть орудийный блиндаж, наблюдательный пункт илибруствер пехотного окопа полного профиля.

Видно, немцы здесь сильно укрепились и подготовлялись кдолговременной обороне.

Это было очень важное открытие, и разведчики напряжённовсматривались в местность, стараясь запомнить все подробности, для того чтобыпозже, когда представится возможность, нанести их на карту по памяти.

Однако, как бы то ни было, дольше оставаться здесь былоневозможно. Надо было поскорее уходить. Но они медлили. Разве могли они броситьтоварища в беде и вернуться в часть без Вани! А с другой стороны, что они ещёмогли сделать?

Вот они дошли до той речки, куда до них отправился мальчик.Вот они видят эту речку. Но что же дальше?

Следы мальчика потеряны. Если его действительно захватилинемцы, то они его, конечно, уже давно отвели в какую-нибудь полевуюкомендатуру. Но, с другой стороны, на что бы понадобилось задерживатьмаленького оборванного деревенского мальчика, ведущего больную клячу? Мало лиих, этих нищих, голодных советских детей, бродит у них в тылу? Всех непереловишь. А потом — куда их девать, кто будет с ними возиться? Теперь не доних, шкуру надо спасать. Нет, было положительно невероятно, чтобы Ваню схватилинемцы. А даже если и схватили, какие улики могли найтись против мальчика?Ровным счётом никаких. Дырявая торба, и в ней старый, рваный букварь. Только ивсего.

В таком случае куда же он делся? Почему лошадь вернуласьодна? Может быть, Ваня просто от них ушёл, не выдержал, надоело? Но это было ужсовсем невозможно. Не таков был Ваня!

Вернее всего, он дошёл до речки, повернул назад, заблудился…Ваня заблудился! Нет, об этом смешно было и думать.

Между тем время шло. Надо было принимать какое-нибудьрешение.

Биденко и Горбунов лежали в небольшой заросли молодогодубняка, не сронившего ещё своей жёсткой коричневой листвы. Они лежали инапряжённо думали.

Вдруг Биденко у самых своих глаз увидел на земле предмет,который чуть не заставил его крикнуть. Это был химический карандаш, тот самыймаленький химический карандашик с маркой «Хим-уголь», который Биденко недавноподарил Ване и который Ваня постоянно таскал в своей торбе.

— Кузьма! — шёпотом сказал Биденко, показывая глазами накарандаш.

Горбунов посмотрел и ахнул. И тотчас множество мелких и дажемельчайших подробностей, на которые солдаты не обратили внимания именно потому,что эти подробности были так близко, сразу со всех сторон бросились им в глаза.

Они увидели пучок белого конского волоса, повисший на сучке.Они увидели втоптанную в землю недокуренную немецкую сигарету. Они увиделицелый ворох листьев, сбитых с поломанного куста. Наконец, они увидели немногоподальше верёвочный кнут Вани.

Земля вокруг была истоптана, изрыта солдатскими сапогами,подбитыми железом.

Из всех этих подробностей перед ними вдруг встала страшнаякартина того, что здесь произошло несколько часов тому назад.

Теперь всё стало ясно.

Они выбрали правильное направление. Именно по этомунаправлению шёл сюда Ваня со своей лошадью. Он дошёл до этих кустов. Именнотут, на том самом месте, где сейчас лежали Горбунов и Биденко, Ваню схватилинемцы. Судя по всему, они схватили его внезапно и грубо.

Потоптанная земля, сломанные кусты, выпавший из торбыкарандаш и отброшенный в сторону кнут, недокуренная сигаретка — всё говорило,что мальчик отчаянно сопротивлялся. А потом они его поволокли. Теперьразведчики ясно увидели на земле следы, показывающие, в какую сторону потащилиВаню.

Следы вели по направлению к камышам, туда, где, попредположению Биденко и Горбунова, должен был находиться мост. Значит, немцыповели мальчика через мост, на ту сторону, в лес, где, по всем признакам, у нихбыл штаб или комендатура.

Тогда разведчики стали обсуждать положение.

Они обсудили его быстро, но основательно, со всех сторон,как и подобало разведчикам-артиллеристам. Оставалось принять решение.

Биденко и Горбунов были между собой равны по званию, позаслугам и по сроку службы. Но в этой разведке начальником был назначенГорбунов. Стало быть, за Горбуновым оставалось последнее слово. И это последнееслово был приказ, не подлежащий обсуждению.

Прежде чем сказать своё решение, Горбунов крепко задумался.Биденко не сомневался в своём друге, он был уверен, что решение будетнаилучшее. Но когда Горбунов его сказал, Биденко опешил. Он мог ожидать всего,но только не этого.

— Вот что, Василий, — сказал Горбунов твёрдо. — Обстановкатребует, чтобы мы с тобой рассредоточились. Понятно? Ты пойдёшь обратно вчасть. Собирайся. А я останусь здесь.

— Как? Как ты приказываешь? — переспросил Биденко.

— Приказываю тебе ворочаться в часть. А я останусь.

— Кузьма! — почти крикнул Биденко.

— Кончено! — коротко сказал Горбунов, сдвинув брови.

И Биденко понял, что больше говорить не о чём. Всё же сделалпопытку объясниться:

— А как же пастушок?

— Я здесь останусь. Буду выручать.

— А я?

— Ты пойдёшь в часть.

— Я, Кузьма, так располагаю: мы здесь останемся вместе.

— Сказано! — сухо обрезал Горбунов.

— Да как же я вернусь без пастушка? — взмолился Биденко. —Нет, брат, это дело не выйдет! Как хочешь, а я паренька не брошу. Головуположу, а выручу. Ведь это что же такое? Ведь он мне вроде как родной сын!..

— Он нам всем как родной сын. А служба на первом месте.Знаешь, кому служим? Советскому Союзу. Небось знаешь. Пойдёшь в часть. А яздесь останусь.

— Не пойду в часть, — сказал Биденко, зло сузив глаза.