Придерживая подол пеньюара, девушка сбежала по лестнице мимопортретов, с которых на нее смотрели надменные предки графа, представители всехшестнадцати поколений. Она понятия не имела, где ждет ее граф, и думала лишь отом, что он ко всему прочему еще и грубиян, потому что разговаривал с ней так,будто она — его собственность, предвкушая удовольствие стащить ее вниз, словно кульмуки, на глазах у всей челяди, если она не явится в назначенное им время.

И чтобы лишить его этого удовольствия, девушка была готована все. Господи! И как только она согласилась, будучи в здравом уме, связатьсвою жизнь с таким человеком! Хоть бы скорее приехал отец! Она попросит егонемедленно расторгнуть помолвку и увезти ее из этого дома.

Ей не нравится граф и вряд ли понравится его мать, в этомнет ни малейших сомнений. Она даже представить себе не могла, чтобы пожилаявдова, да и просто порядочная женщина, появлялась на балах или принимала гостейв полупрозрачном, фривольном платье, с корсажем, скрепленным лишь серебристымилентами. Она была настолько зла и в то же время опечалена, что даже не обратилавнимания на великолепие большой залы с четырьмя сверкающими люстрами, похожимина огромные бриллиантовые диадемы, с изумительными фресками на стенах изамысловатой лепниной на потолке.

Вдруг она увидела пожилого господина в черном костюме ибелой рубашке, который быстро направился к комнате, примыкающей к зале слева.

— Вы звонили, милорд? — услышала она его голос, когда онзаглянул в дверь, и в ту же секунду, пятясь и почтительно кланяясь, сновазакрыл ее.

— Простите… — смущенно произнесла Шерри, путаясь в подолепеньюара и держась за стену, чтобы не упасть.

Он обернулся, увидел ее и замер на месте. Лицо его исказилагримаса, щеки задергались, как при шоке.

— Нет-нет, я в полном порядке, — поспешила заверить его она,выпрямившись и высвободив подол из-под левой ступни. Тут господин еще большеизумился. Тогда Шеридан, протянув ему руку, произнесла:

— Доктор Уайткомб разрешил мне спускаться вниз. Мы с вами ещене встречались, мое имя Чариз… м-м… Ланкастер. — Ей пришлось напрячься, чтобывспомнить. Желая приободрить растерявшегося старика, Шерри пожала ему руку и слегкой улыбкой спросила:

— А вас как зовут?

— Ходжкин, — ответил он каким-то хриплым голосом и,откашлявшись, повторил:

— Ходжкин.

— Рада познакомиться с вами, мистер Ходжкин.

— Нет, мисс, просто Ходжкин.

— Но не могу же я называть вас просто по фамилии. Этонеуважительно, — возразила Шеридан.

— Здесь так принято, — ошеломленно ответил старик. Девушкадо того возмутилась, что невольно стала теребить складку пеньюара.

— Только животное, высокомерное животное, может допустить,чтобы к пожилому человеку обращались без слова «мистер»!

Лицо Ходжкина снова исказила гримаса, и он как-то странновытянул шею, словно ему было трудно дышать.

— Простите, не знаю, кого вы имеете в виду, мисс.

— Я имею в виду… — Ей снова пришлось напрячь память.Говорила же ей служанка, как зовут графа, перечислила как будто целую сериюимен, но фамилия его, похоже, Уэстморленд. Да, точно.

— Я имею в виду Уэстморленда, — сказала она, нарочно опустивтитул Стивена. — Следовало бы хорошенько выпороть его, чтобы научилсячеловеческому обхождению.

Лакей на верхней лестничной площадке, флиртовавший спроходившей мимо горничной, круто повернулся и стал смотреть вниз, горничная,тоже увлеченная этим поистине захватывающим зрелищем, перегнулась через перилаи налетела на него. Недалеко от Шеридан четыре лакея, которые церемониальнымшагом шли гуськом, неся блюда с едой, внезапно наскочили друг на друга, потомучто первый остановился как вкопанный. В этот момент из столовой появилсяседовласый мужчина, одетый точь-в-точь, как Ходжкин, только помоложе, и грозносдвинул брови, когда серебряная крышка с треском свалилась на мраморный пол ипокатилась к его ногам.

— Кто посмел?.. — загремел он, но в эту минуту увиделШеридан и, ошеломленный, переводил взгляд с ее волос на пеньюар, с пеньюара —на босые ноги.

Словно не замечая произведенного ею впечатления, Шериданулыбнулась Ходжкину и мягко сказала:

— Видите ли, никогда не поздно прислушаться к замечаниям,тем более справедливым. Непременно выберу подходящий момент и скажу графу, чтопри обращении к человеку вашего возраста нельзя опускать слово «мистер».Посоветую ему поставить себя на ваше место.

Она не договорила, так как не без удивления увидела, чтоброви старика взметнулись чуть ли не до корней волос, а выцветшие глаза,казалось, вот-вот вылезут из орбит. Тут Шеридан спохватилась, поняв, что отзлости зашла чересчур далеко и что бедный старик, очевидно, боится потерятьработу, если она вступится за него.

— Не волнуйтесь, мистер Ходжкин, я погорячилась. Обещаюничего не говорить графу.

Слуги наверху и внизу, будто сговорившись, облегченновздохнули, но тут же снова застыли на месте, потому что в этот момент Ходжкиноткрыл дверь в гостиную, и они услышали, как американка надменным,непочтительным тоном спросила их господина:

— Вы звонили, милорд?

Стивен обернулся и остолбенел. Подавив в себе желаниерасхохотаться, он смотрел на девушку с изумлением, смешанным с восхищением. Онастояла перед ним, задрав нос кверху, огромные серые глаза метали молнии. Еепоистине воинственный вид никак не вязался с ниспадавшим мягкими складкамибледно-лиловым пеньюаром, открывавшим ее соблазнительные плечи. Опасаясь, какбы пеньюар не распахнулся, Шеридан придерживала его, приподняв так, что быливидны пальцы ног. Золотисто-каштановые волосы, еще влажные на концах,рассыпались по груди и спине, как у красавиц на картинах Боттичелли.

Бледно-лиловый цвет резко контрастировал с цветом ее волос,но это скорее потрясало, чем раздражало, благодаря безукоризненной кремовойкоже.

Стивен и в самом деле был потрясен и поэтому не сразу понял,что она не нарочно надела пеньюар Элен, не из желания порисоваться или позлитьего, а просто потому, что ей нечего было надеть. Он напрочь забыл, что ее багажуплыл с кораблем. Но если тот ужасный коричневый плащ, в котором она была напристани, свидетельствовал об ее вкусе, он предпочитал видеть ее в пеньюареЭлен. Однако слугам, разумеется, не понять его либеральных взглядов, и он решилна следующий же день, с самого утра, распорядиться насчет ее гардероба. Асейчас ему оставалось лишь благодарить судьбу за то, что пеньюар хоть как-топрикрыл ее наготу.

Ценой невероятных усилий Шеридан удавалось сохранять ледяноевыражение лица, пока он молча ее осматривал, и в то же время без единого жестаи слова выразить бурю самых разных эмоций. И Стивен, глядя на нее, с трудомскрывал свое восхищение.