– Она в Готаре сейчас. Дела. Как-никак первый министр, пустьи довольно эфемерной державы. Прилетит только утром, я думаю.

– Жаль. У вас с ней… легко?

– Пожалуй, – медленно сказал Сварог, почти неудивившись ее осведомленности. – Очень точное определение. Нам и в самомделе легко…

– Ну вот… – сказала Яна с непонятной интонацией.

Встала, задумчиво подошла к высоченному глобусу Талара,легонько крутнула его указательным пальцем – и с тем же непонятным выражениемна точеном личике направилась дальше, к мозаичной стене. Акбар дружелюбнонаблюдал за ней, вывалив язык. Заложив руки за спину, склонив голову к левомуплечу, Яна созерцала произведение старинного скульптора (или как там ониназывались, мастера-мозаичники?), чье имя вылетело у Сварога из памяти.Выдержанная в изумрудно-синих красках мозаика изображала златовласуюдевственницу в старомодном платье, сидевшую под могучим дубом в компаниибелоснежного златорогого единорога, только что, надо полагать, ею усмиренного,ибо зверь сей, как известно даже из школьного курса мифологии, покоряется лишьнепорочной деве, а тем, кто себя не соблюл, нечего и пытаться изображатьдедушку Дурова.

Сварог терпеливо ждал, стоя в свободной позе. Пауза что-тозатягивалась, в библиотеке стояла неловкая тишина.

– Древние считали, что приручить единорога – этоподвиг, – чересчур уж равнодушным тоном сказала Яна, оборачиваясь кнему. – Увы, мне этот подвиг уже никогда не совершить…

Сварог едва не пробормотал по инерции какую-то светскуюбессодержательную глупость вроде «Вот как?» – одну из тех никчемушных реплик,что ничегошеньки не значат, но тем не менее помогают поддерживать беседу. Но донего довольно быстро дошло, сообразил, что к чему и каков тут лежащий наповерхности подтекст, и почему она так уставилась – словно бы с вызовом, скомической важностью девочки, впервые надевшей взрослые туфли на высокихкаблуках или платье с вырезом. Ах, вот оно что… Свершилось, понимаете ли, и мытеперь ничем не хуже прочих, испробовавших взрослые тайны… Но как прикажетедержаться? Чтобы обошлось и без пошлости, и без равнодушия – каковое, думается,заденет ее еще сильнее, нежели пошленькая реплика… Задачка.

Яна ждала, напряженная, серьезная и невинно прекрасная.Принужденно улыбнулась:

– Вот такие дела…

Сварог осторожно сказал, отгоняя крутившуюся в голове крайнесоблазнительную картину воспитания этой вертихвостки при помощи мощногосолдатского пояса:

– Наверное, следует поздравить? Смотря как ты сама к этому…

Она на миг опустила глаза:

– Я не сказала бы, что встретилась с чем-то неприятным,пожалуй, наоборот… – Тихо подошла, остановилась перед ним, подняла лицо: – Тыможешь объяснить, почему вы такие?

– Кто?

– Мужчины, конечно!

– Да какие? – спросил он в полнейшей растерянности.

«Вперехлест тебя растуды через пьяного осьминога! –припомнил он одно из любимых присловий боцмана Блая с „Божьеголюбимчика“. – Неужели у тебя подружки не нашлось, чтобы с ней об этомпошептаться?!»

– Мне нужен серьезный совет, – сказала Яна. –Я ни с чем подобным еще не сталкивалась, приходится учиться на ходу…

– Изволь. У меня и в мыслях нет зубоскальства.

– Уже через неделю он начал вести себя совершеннонеприемлемым образом, – тихо, почти бесстрастно сказала Яна, словноизлагала заученную теорему строго по учебнику. Она вновь опустила глаза. –Как некий хозяин, имеющий право и покровительственно держаться, и давать советысовершенно непререкаемым тоном, вообще вел себя так, словно я кукла, вещь,словно у меня нет мозгов, желаний и воли, да и не должно быть, ни собственныхстремлений, ни права голоса… Дело не в том, что он простой гвардеец, а я –императрица, совсем не в том… По-моему, любая горничная полезла бы на стену оттакого обращения… Как объяснить…

– Я, кажется, понял, – сказал Сварог. – Тебепросто подвернулся… неправильный объект. Дурак и ничтожество. Уж поверь моемуопыту, умные ведут себя совершенно иначе, и такие типы вовсе не олицетворяютсобою весь мужской род… Я бы рискнул посоветовать…

– Спасибо, уже не нужно! – она вскинула огромные синиеглаза, сверкнувшие холодной венценосной спесью. И вмиг из растерянной девочкиобратилась в Высокую Госпожу Небес. – Все и так завершилось быстро ирешительно. Данный субъект, в одночасье осыпанный повышениями и регалиями,после завершения сего золотого ливня моментально отправлен на Сильвану.Протирать штаны на одном из высоких, почетных, но совершенно бесполезныхпостов. С недвусмысленным напутствием подольше там оставаться и по собственномужеланию на Талар ни в коем случае не возвращаться. Иначе потеряет всежалованное.

– Поздравляю, – серьезно сказал Сварог. – Так иследовало.

Он редко появлялся в «обществе», но кое-какие светскиесплетни до него все же долетали – гости заглядывали частенько, особенностарички из Геральдической коллегии и принц короны Элвар, любитель как ядренойсамогонки, так и свеженьких придворных сплетен. Так что Сварог поневоле был вкурсе иных нашумевших перемещений, падений и взлетов. Ну да, вот именно, тридня назад некий герцог и лейтенант Яшмовых Мушкетеров, красавчик, повеса иболван редкостный (родовит весьма и, кстати, как раз из «ближнего круга»),неожиданно для всех был уволен из гвардии, получив взамен нереально для неговысокий чин гражданской службы, орден Высокой Короны с цепью – и в тот же деньотбыл на Сильвану возглавлять одну из канцелярий. Феерический взлет для ничемне примечательного светского хлыща, необъяснимый одной лишь знатностьюрода, – хватало придворной шушеры и родовитее. О причинах, что самоеинтересное, толком не знал даже Элвар – скучающий небесный бомонд при всейсвоей испорченности, мило именуемой легкостью нравов, все же не додумался доочевидного…

– Знаешь, что самое печальное? – сказала Яна,отворачивая чуть порозовевшее личико. – Я бы не прочь расширить полученныйопыт… но в следующий раз заранее буду подозревать самое худшее, бояться, чтополучится еще унылее, что сама я никого и не интересую, что всем нужны лишьпроистекающие возможности, милости и ордена… Теперь я понимаю, почему иныелетают на землю и живут там инкогнито…

– Это у тебя пройдет, – сказал Сварог со всей возможнойубедительностью. – Вот такие коллизии, хотим мы того или нет, как раз иназываются жизненным опытом. Скверно, конечно, но пока не споткнешься на ровномместе, шишек не набьешь…

И вспомнил собственную законную супружницу – уже как сон,как что-то насквозь нереальное. Вся прошлая жизнь уже казалась подзатянувшимсясном.

– Хорошо еще, что я не влюбилась, – сказала Яназадумчиво. – Иначе было бы тяжелее.

Сварог чувствовал себя чертовски неловко. Вряд ли он годилсяв поверенные сердечных тайн милых девиц – по его глубочайшему убеждению,выбранное взбалмошной девицей на такую роль существо мужского пола обязано бытьлибо ветхим старцем, либо законченным импотентом, и никак иначе. Ни отцовских,ни братских чувств он в глубинах своей незатейливой души не ощущал вовсе.Скорее уж, если взглянуть правде в ее бесстыжие глаза, его чувства были полнойпротивоположностью вышеназванным. Особенно после только что прозвучавшихпризнаний, когда в душе ворочалась и порыкивала завистливая ревность ксчастливчику, ухитрившемуся всего-то оказаться под рукой в нужный момент, аболее ничем не примечательному…