Я со вздохом согласился:

— Ни в чем.

А что еще оставалось делать?

— То-то же, — удовлетворенно ответил Заславский ипризадумался.

Я молчал и ждал когда он удалится. Ждал, нервно поглядывая взеркало и контролируя двери столовой, кухни и спальни. За Кристину я неволновался: она послушная девочка. Чего нельзя сказать про Варвару.

— Но когда ты успел так увязнуть? — в конце концоввоскликнул Заславский, поражаясь безмерно. — Теперь понятно почему ты потерпелкрах в Париже. Действительно, когда тебе было готовиться к конференции? Но я-токакого свалял дурака! — он схватился за голову.

У меня похолодело внутри:

— Что ты сделал?

Заславский приобрел виноватый вид и начал много и путаноговорить:

— Роб, ты только не обижайся, и не пугайся, так вышло, я,вижу, погорячился, но ты сам виноват, ты сказал, что всю жизнь ее любишь, вот яи подумал, что надо тебя спасать…

Он бормотал скороговоркой; я ничего не понимал, но почему-тос каждой секундой чувствовал себя все хуже и хуже. Наконец я не выдержал изакричал:

— Да в чем, черт возьми, дело? Скажешь ты мне наконец?

— Скажу, — ответил Заславский и открыл рот…

И снова раздался звонок в дверь. Я вскочил, как ошпаренный,и закричал:

— Если это вернулась мать…

— Это она! Она! — испугался Заславский.

Не допытываясь о ком идет речь, я отправился в прихожую.Когда, негодуя, глянул в глазок, едва удержался на ногах: на пороге стояла… мояжена! Моя бывшая!!!

— Это уже слишком! — взревел я и вернулся в гостиную.

Заславский осторожно поинтересовался:

— Это она?

— Кто — она? Это Деля. Деля!

И тут до меня дошло. Я с кулаками набросился на него,приговаривая:

— Так это твоя работа? Твоя работа?

— Ты же сам мне сказал, — отбивался Заславский. — Самжаловался, вот я ее и разыскал. Кстати, это было совсем нетрудно.

— Еще бы! С твоими способностями… Что ты ей наболтал?

— Ничего особенного, только правду…

— Правду?!!!

— Да, что ты любишь ее, что одинок…

Я взвыл.

— И сам жалею уже, — с мукой на лице признался Заславский.

— Вот иди теперь и с ней разговаривай, — приказал я.

Он взмолился:

— Роб, пойдем вместе.

— Деля…

Аделина почти не изменилась. Впрочем, нет, изменилась исильно. Она похудела, от чего глаза ее стали еще больше и пронзительней. Свозрастом у нее появился стиль, шарм и черт знает, что еще появилось. В своисорок лет Аделина была неотразима. У меня захватило дух.

— Мальчики, — с укором глядя то на Заславского, то на меня,сказала она вместо приветствия, — что здесь происходит? Я устала ждать. Можнопройти?

И я и Заславский закричали хором:

— Нет!

Она удивилась:

— Нет? Почему?

Заславский (идиот!) оторопело уставился на меня, будто язаварил эту кашу. Он, видите ли, растерялся. Завел в дебри и бросил друга. ИванСусанин!

Пришлось выкручиваться самому.

— Деля, — придумывая на ходу, начал я навинчивать не хужеполитиков, — видишь ли, тут такое дело, э-ээ, обычные вещи, э-ээ, сейчаспоймешь, как бы это тебе сказать, все так сразу, нет, это чудесно, но такстранно, так неожиданно…

— Неужели Виктор до сих пор тебе не сказал? — растеряласьАделина.

И в этот момент (какое счастье!) озарился смекалкой Заславский.

— Делечка, — радостно воскликнул он, — по моей винепроизошла накладка. Роб уже в курсе, он тебя ждал, но в связи с его триумфом вПариже…

Впервые в жизни я узнал каково быть парализованным: мыслейтьма, желаний куча и полная потеря контроля над телом. Даже слова протеставыдавить из себя не смог. Пользуясь моей беспомощностью, Заславский вралбезбожно:

— Да-аа, Делечка, да! Роб на конференции всех потряс, нашгений!

Впрочем, здесь он не врал, так и было: гений не гений, нопотряс я всех. Увы, своей бездарностью.

— Да-аа, Делечка! Роб был на высоте! Научный мирсодрогнулся!

“Снова в точку попал, подлец, — столбенея, подумал я. —Научный мир действительно содрогнулся. От моей тупости”.

— А теперь в связи со своим успехом Роб вынужден принимать усебя делегацию из поздравителей, — очень удачно вырулил Заславский, и янаградил его благодарным взглядом.

Аделина бросилась меня поздравлять. Она долго трясла моюруку, приговаривая:

— Роб, я знала, я знала всегда, я очень за тебя рада…

Пока она перечисляла все мои достоинства, которые неустроили ее (почему-то) двадцать лет назад, Заславский украдкой шепнул мне:

— Не волнуйся, Дельку беру на себя, на этот вечер ееобезврежу.

— Благодарю, — шепнул я ему, осознавая идиотизм своейблагодарности.

Ведь именно он мне создал проблемы. Спасибо, хоть помощьрешил оказать.

— Поэтому, Делечка, — с подъемом воскликнул Заславский, едвали не силой отдирая от меня жену, — позволь, пока Роб занят, пользуясь случаем,позволь-позволь, с огромным удовольствием пригласить тебя на ужин.

— О, я согласна, — обрадовалась Аделина, отпуская мою руку.— Нам есть что обсудить, — добавила она, многозначительно кивая на меня.

Я смутился и шепнул Заславскому на ухо:

— Выбери ресторан поприличней, ужин оплачу.

— Еще чего, — отмахнулся тот, — на все пойду ради друга.Кстати, готовься, завтра с утра буду у тебя с чемоданом.

Я оторопел:

— Зачем?

— Ну как же? — удивился Заславский, многозначительно киваясразу на все двери в моей квартире. — Пора бы нам вместе порезвиться.

Невозможно было не возразить:

— Но у меня уже заказаны билеты на автобус. Завтра уезжаю вдеревню, — напомнил я.

— Иди ты к черту, — рассердился Заславский. — Я спасаю тебя.Не будь свиньей.

Аделина утратила терпение.