Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это верно, — хмыкнула старуха. — Только что же поделаешь. Хочешь жить — умей вертеться. Ходила на раздачу продуктов. А это аж три квартала на север. Все ноги стоптала. Но зато взяла и себе, и Степановне.
— Раздача продуктов? — изумился гость. — Что вы имеете в виду?
— Да вот получила вечером купоны на еду и сразу же отправилась в магазин, пока всё не размели. А эти ублюдки, шестерки Корявого, как известно, частенько грабят стариков, оставляя их умирать от голода. На той неделе точно так же избили Степановну, мою подругу, и отняли её купоны. Пришлось делиться. А как иначе, не могла же я оставить её на произвол судьбы.
— Купоны на еду? — тупо повторил Борис, — Это что-же такое? У вас деньги не в ходу?
— В ходу, в ходу, — покивала женщина, — да вот только продуктов в последние месяцы так мало, что приходиться выдавать их по талонам. Иначе бы все давно передохли.
Акудник изумлённо уставился на неё. В этот момент она подала ему тарелку с двумя бутербродами и огромную пиалу с чёрным чаем.
— А отчего оно так? У вас же соседи по другую сторону, и сеют, и пашут, а также держат подсобное хозяйство.
Ада только фыркнула.
— Когда-то так и было. И даже несмотря на стену между нашими поселениями, нам удавалось неплохо торговать с ними. Все были довольны, и что самое главное, сыты. Но с тех пор, как в холмах открыли этот злосчастный аридиум, Барон словно помешался на нём. Почти всех мужчин — и наших, и из Слободы — загоняет в шахты, чтобы они там сутками пропадали. Поначалу эти деревенщины были даже рады такому раскладу. Ещё бы, на заработанные деньги можно многое купить в городе: будь то патефон с пластинками, или цемент для сарая. Но потом они поняли, что Барон даже не считает их за людей. Скорее за рабов. И тогда с каждым разом их стало появляться на заработках всё меньше и меньше. Естественно, нашего безрукого супостата это не могло удовлетворить, и недавно он отказался отпускать последнюю партию домой. А самых недовольных просто-напросто повесил вдоль дороги. Если пойдёшь к промзоне, увидишь. Теперь мы будем называть ту дорогу Аллеей висельников.
Борис угрюмо кивнул. Кое-что начинало проясняться.
— Вот и получается, что чудо-сплав помог нам создать чудо-врата в этой проклятой стене, да только жизнь от этого лишь усложнилась. Причем для всех сразу, — подытожила Ада.
Дожевав последний бутерброд и допив чай, Борис поднялся со стула.
— Ладно, если вы не против, пойду немного погрею косточки. Давненько я не валялся в горячей ванне.
— Иди, иди, сынок, — улыбнулась старуха. — Я тоже отлучусь ненадолго.
— Куда же, если позволите узнать? — настороженно спросил юноша.
Ада рассмеялась.
— Да не волнуйся ты за меня. Отнесу Степановне половину продуктов. Она живет в соседнем подъезде. А после того, как на неё напали недавно, совсем слегла от переживаний. Вот и помогаю, как могу. А ты пока иди и мойся спокойно. Не буду я за тобой подглядывать…
Борис не смог сдержать ухмылки. Похоже, в молодости эта женщина была той ещё баловницей, да и сейчас чувство юмора не растеряла.
— Хорошо. Спасибо вам, — кивнул Акудник и направился в ванную.
Однако он не спешил раздеваться. Подождав несколько минут, Борис услышал, как входная дверь громко хлопнула, и вышел в коридор. Осторожно приоткрыл дверь и высунул голову на лестничную клетку. Где-то внизу затухали шаркающие шаги. Вот и отлично. Не то, чтобы он не доверял Аде, но, став беглецом по воле судьбы, он привык заранее просчитывать свои действия на несколько шагов вперёд. Вот и сейчас юноша направился вверх по лестнице, чтобы укрыть от любопытных глаз своё самое важное сокровище.
Люк на чердак, как и предполагалось, оказался не заперт. Забравшись по металлической лестнице сквозь узкое отверстие в потолке, Борис огляделся по сторонам. Всё вокруг было загажено белеющими птичьими экскрементами. Где-то повыше, под стропилами, раздавался отчётливый голубиный клёкот.
«Вот же твари, — подумал Акудник, — и почему некоторые люди их так любят? А ещё интереснее, как они вообще продолжают летать между лакунами? Неужели чувствуют разрывы в полях? Ежели так, человечеству впору снова осваивать голубиную почту».
Найдя среди досок в полу одну прогнившую, Борис отогнул её и обнаружил выемку, как раз подходящую под его шар. Пусть пока полежит здесь. А саквояж можно забрать с собой, чтобы никто не догадался. Как говорится, бережёного бог бережёт.
Возвратившись в квартиру, Борис сразу же отправился в ванную комнату. Чугунная купель разом приняла в себя его истощённое тело, покрытое застаревшими синяками и ссадинами. Поясница сладостно загудела, а плоть как будто растворилась в божественной теплоте.
«Как же всё-таки это приятно», — подумал юноша и моментально отрубился.
* * *
Троица уже знакомых читателю персонажей, осторожно согнувшись, пробиралась по спальному району Гатово, держа путь в направлении Дома Союза Печати — места, хорошо известного тамошним бандитам.
— Зря ты позволил ему уйти, Колесо, — внезапно пробурчал Грынь, идущий впереди группы. — Сначала избил меня за то, что мы не усмотрели за ним, а потом, когда птичка сама вернулась в клетку, снова отпустил её восвояси.
— Ты, я смотрю, Юрка, сегодня чересчур разговорчивый? — хрипло прошептал главарь. — Так я тебе язык укорочу. Не твоего ума дела, мои решения обсуждать.
— И всё-таки, Колесо, — вмешался Оглобля. — Почему ты отпустил мальца?
— Да потому, идиоты, что в этот раз он заявился к нам во всеоружии.
Два амбала недоверчиво посмотрели на главаря.
— Всего-то один пистолет. Я мог бы лично его обезвредить.
— Какие же вы у меня дурни, — фыркнул Иван. — Ладно, показываю на пальцах. Сначала мы взяли его по лёгкому, застав врасплох, но не смогли удержать. Затем он, словно сумасшедший, вернулся обратно. Это, конечно же, вас не насторожило?
Грынь пожал плечами.
— Ну мало ли идиот?
— Идиот — это ты. Вот тебе весь расклад: за парнишкой охотятся люди Клешни и эти пришлые военные. Это раз. Далее, он добровольно, не испугавшись ваших кулаков, приходит к нам. Это два. Да не просто так приходит, а с идеей — пойти войной на Клешню. Это три. И что потом? Свободно проводит нас сквозь эту дьявольскую стену, что лучше всяких слов доказывает его необычность. Я бы даже сказал — уникальность. Это…
— Да поняли мы, — подал голос Оглобля, — это четыре. И что же теперь?
— А вот это хороший вопрос, — небритая физиономия Колеса расплылась в ухмылке. — Сначала мы триумфально вернём себе власть над Гатово, а затем посмотрим, что получится у этого парнишки.