Тихо-тихо, невидимые в кромешной темноте, мы пробрались по ступеням на самый верх. Дверь в спальню Элоранарра открылась. Там тоже было беспросветно темно. Там пахло Элоранарром и, едва заметно, запустением. Сюда никто не входил с тех самых пор, как мы с Элоранарром переоделись после исчезновения принца Арендара.

И вот сейчас мы вошли в эту темноту. Почти бесшумно затворилась дверь.

– Король Элемарр хотел сохранить это в тайне, но отец выяснил… В Озаране младший принц тоже бесследно исчез, – прошептал Элоранарр, и у меня всё похолодело. – Его искали тайно, надеялись, что он просто сбежал, но тоже никаких следов не нашли.

Элоранарр выпрямился, медленно развернул меня к себе и обнял. Обнял, судорожно выдыхая в шею, обхватывая крепко, словно я была веткой, за которую он ухватился, падая в Бездну. Мне было так больно! Не физически, у меня будто вырезали сердце, потекли слёзы.

Я нуждалась в объятиях кого-нибудь живого настолько сильно, что готова была пойти в бордель, платить, почти на что угодно. А в это время объятия были так же сильно нужны Элоранарру.

Я обхватила его за талию, вжалась в него.

Опять принц Арендар нас невольно сближал: практически в наказание ему Элоранарр поселил меня в башне и не мог отпустить в другое место потому, что это выглядело бы победой Арендара, ведь тот так и не признал меня. И теперь исчезновение Арендара привело нас с Элоранарром в объятия друг друга.

Мы стояли в темноте, слышно было только наше неровное, на грани хрипов дыхание. Никто никогда не обнимал меня так… всепоглощающе, отчаянно, настолько, что весь мир вокруг превратился в ничто. Мне не хватало дыхания, я теряла себя, но лучше бы умерла, чем сейчас отступила. И само время не двигалось, пока мы, разрушив невидимые барьеры, стояли так, согревая друг друга и поддерживая…

…

…

…

Накал эмоций спадал постепенно, и с ним слабели объятия. А потом незримая связь разомкнулась, и нам обоим стало неловко.

Мы одновременно отступили друг от друга и стояли в темноте, не зная, что сказать. В этом отношении Элоранарр был сильнее, он быстрее собрался: зажёг небольшую световую сферу и потёр поясницу:

– И правда чувствую себя старым, разваливающимся драконом.

В его нарочито-лёгком тоне чувствовалось напряжение, в тёмных глазах читалась тревога. Да и в эмоциях царил такой сумбур, что ничего не разобрать. Элоранарр говорил о необходимости полагаться на других, но сам, похоже, с трудом выносил свою слабость и обычную потребность в объятиях. И я его понимала, поэтому постаралась вести себя так, словно ничего не произошло:

– Вам надо поесть и поспать, чтобы восстановить регенерацию в полной мере. И помазать мышцы чем-нибудь согревающим.

– Ага-ага, и примочки сделать, – держась за поясницу, Элоранарр проковылял к кровати и заполз на неё. Голос его зазвучал глухо, потому что Элоранарр уткнулся лицом в меховое покрывало. – Дай, пожалуйста, бумагу… или сам отправь приказ приготовить ужин и мазь. А потом, когда принесёшь всё сюда, поешь и отправишься спать. До утра. И без возражений.

Я никак не могла подавить волнение и неловкость, но такой приказ – это понятно и привычно, и я за него ухватилась: нужно было просто помочь Элоранарру без шума поужинать и отдохнуть.

Секретер стоял так, что, сидя за ним, краем глаза я видела постель. Элоранарр не шевелился, но эмоции от него исходили мощными волнами. Я не могла их разобрать – слишком много было намешано. И вдруг поток безумных чувств пресёкся. Похоже, Элоранарр перевёл свой щит правителей в более закрытый режим.

Быстро покончив с запиской слугам, я надавила пальцами на печати по углам листа и, представляя адресата, влила магию. Листочек сложился в самолётик и, потеряв материальность, юркнул под дверь – туда, где защитные чары были специально ослаблены для магических посланий.

Крутя в пальцах перо, я разглядывала неподвижного Элоранарра, раскинутые в стороны чёрные крылья, отражающие тусклый свет единственной магической сферы. Вдыхала воздух, пропитанный ароматом корицы и раскалённого металла. Возбуждающий запах. Жар медленно зарождался в крови, я чувствовала, как он разливается по телу, ползёт вдоль позвоночника, стекается к бёдрам, концентрируется между ног. Отложив перо, я наблюдала за ощущениями с отстранённым интересом. Первый раз фаза размножения прошла вдали от драконов, да и не чувствовала я тогда почти ничего, подавленная смертью семьи. Лишь на исходе периода меня слегка стегнуло желанием из-за столкновения с Элоранарром.

Теперь всё было иначе. Теперь я смотрела на Элоранарра, и помимо простого сочувствия во мне росло желание подойти и укусить, заурчать в шею. Зарыться носом в волосы. Пробежаться когтями по его чешуе. Лизнуть. Эти желания шли не от разума, они пробуждались в глубине моей сущности. Странное двоякое ощущение, словно затмение. Неожиданно я выпустила когти, вцепившись в слегка подточенные когтями Элоранарра подлокотники кресла. Похоже, Элоранарр частенько их когтил.

Мне не стоило оставаться с ним наедине. Нет, потерять контроль я не боялась, с этим влечением вполне можно справиться, если по доброй воле не попробовать усиливающую желание кровь самца, но и растравливать себя бессмысленно: третьей любовницей, если даже артефакт способен поддерживать сразу столько, я быть не хотела.

– Я спущусь за едой, – предупредила я и бесшумно отправилась вниз.

На верхние этажи слуги не заходили, так что спуститься мне в любом случае пришлось бы. Я вышла на улицу искупаться в прохладном ночном воздухе, остудить пылающее тело.

Двое слуг почти бежали со стороны дворца. Один тащил забитый едой поднос, второй – корзинку.

Я приняла обе ноши. Крадясь наверх, думала, как лучше поступить: оставить всё это Элоранарру и уйти, помочь или… разбудить Вейру? Она потише, смогла бы позаботиться о нём, а я могла бы лечь спать и избавиться от неуместных желаний.

В ожидании меня Элоранарр перелёг так, чтобы наблюдать за входом. Взгляд тёмных, как омуты, глаз всё определил – я зашла, осторожно прикрывая за собой дверь, и принесла поднос на кровать. Поставила рядом корзинку с мазями и вином.

У Элоранарра от слабости дрожали руки, он не мог удержать кусочки мяса. Не знаю, на каком резерве он летал и телепортировался во дворец, но сейчас тот явно закончился: Элоранарр даже на боку лежал с трудом.

– Вас бы следовало приковать к постели, пока не восстановитесь, – заметила я и, отщипнув хорошо прожаренное мясо, поднесла кусочек к его губам.

– Хорошо, что у меня тут нет цепей. – Поколебавшись, Элоранарр ухватил его и прожевал.

– Может, они есть у меня в комнате? – Я протянула ему кусочек вымоченного в вине с пряностями хлеба.

– Ты меня пугаешь, Халэнн, – театрально выпучил глаза Элоранарр, но и этот кусочек принял. Покончив с ним, вздохнул. – Не надо цепей, довольно того, что моя гордость пострадала: я с глубокого детства не ел ни с чьих рук.