Скуратофф с сожалением замигал мутнымичерепашьими глазками.

– С превеликой бы радостью сказал, даникак не могу! Покуда вы помидорчиками питаетесь и кровушки живой не хлебнули –нет к вам полного доверия! Извиняйте!.. Так подпишете документец? Мы бы покудаготовились, чтобы затем разом нагрянуть, пока Магщество не пронюхало. Только бзацепиться – потом нас просто не погонишь, нет, шалишь! В такую силу войдем,что ого-го! Кольями осиновыми в зубах будем ковырять, а серебряные пули те ивовсе горохом станут!

Решив воспользоваться преимуществами, которыедавали ему корона и сапоги графа, Дурнев щелкнул каблуками, звякнул шпорами исурово взглянул Малюте в глаза. Однако Скуратофф, давно ожидавший этого, лукавозаерзал, отвернулся, и весь заряд дракуловой магии соскользнул с его рыхлойауры.

– Так подпишете? Всего капелька крови! Нучто вам стоит? И без нее обошлись бы, но регалии-то у вас! Да сами посмотрите!Граф Дракула принял решение! Если откажете вы, регалии попросту выберут себенового хозяина! – не то упрашивал, не то угрожал Скуратофф.

Дядя Герман тревожно покосился на своиботфорты. Правый нетерпеливо подпрыгивал, явно торопясь завоевывать Тибидохс ипоочередно мыться в Тихом и Атлантическом океанах. Левый же был пока взамешательстве, но и ему хотелось кого-то давить. Корона Дракулы потяжелела иклонила голову дяди Германа к земле. Судить о ее побуждениях было сложно. Затошпага графа уже определилась. Она вполне определенно тянулась к окну, мечтаялететь и крошить кого попало.

Дурнев вздохнул. Похоже, решение уже принятобез него. История магического мира свершается на глазах. У него есть два выхода– встать на пути паровоза и быть безжалостно сметенным или занять место рядом смашинистом. Логика трусливого смысла – а именно этот смысл иногда почему-тоназывают «здравым» – подсказывала второй, более дальновидный вариант.

– В Тибидохсе моя Пипа! Вы думаете, что,пока она там, я позволю, чтобы на школу обрушилась орда вампиров? –колеблясь, сказал Дурнев.

Малюта похлопал его по плечу.

– Ваша дочь не пострадает! Слово вампира!Бум лично прикончит первого, кто коснется зубками ее шейки! Хотя на вашем местея бы забрал девчонку из школы. Причем сильно бы не тянул! В Тибидохсе сейчасневесть что творится! – шепотом посоветовал он.

Дурнев вытер со лба пот.

– И изменить ничего нельзя? –спросил он.

– Нет.

– Когда же все начнется?

– Гораздо скорее, чем кто-либо можетпредположить, Тибидохс опустеет!.. А теперь капельку крови! Бум, глаза всторону! Нос зажми!.. Иголочкой в пальчик, мой хороший, вот так!.. И коснитесьпергамента!.. Прям как у стражей тьмы, да только у нас по-простому все,по-родственному, да и эйдос ваш нам без надобности! Мы все больше по кровушке,по ней, родимой, – убеждающе мурлыкал Малюта.

Когда все кончилось, Скуратофф свернулпергамент, поспешно попрощался и стал собираться, кивнув Буму. Трупохранитель,просительно взглянув на дядю Германа, захватил с собой журнальчик с моделями.Оба шагнули в золотящийся круг. Комната опустела.

Второй день Шурасик ощущал себя безнадежновлюбленным. Началось все позавчера, когда он столкнулся с Леной Свеколт вбиблиотеке. Был вечер. Читальный зал почти опустел. Джинн Абдулла чутко дремалнад ящиком с карточками должников. Бородавки, как одинокие айсберги, плавали поего плоской физиономии и все никак не могли найти нос. Где-то на полках вздыхалГуго Хитрый.

Шурасик увидел Лену Свеколт, когда онапоявилась из отдела книг по темной магии, и тут же ощутил укол в сердце. Онстал тревожно озираться, уверенный, что за стеллажами притаился скверныймаленький купидон, только что спустивший тетиву лука. Однако купидона не было.Шурасику стало еще тревожнее. Это означало, что чувство было естественного, ане магического происхождения.

«Кажется, это новенькая! В Зале Двух Стихийона где-то мелькала. Странно, что я ее не рассмотрел», – подумал Шурасик.

О новичках он мало что знал. Помнил только,Ягун говорил: они будут учиться отдельно, как Бульонов и Пипа, покапреподаватели не проэкзаменуют их по основным дисциплинам и не определят общийуровень магического соответствия.

К груди Лена прижимала огромный том. Он был вкожаном переплете со стершейся позолотой на корешке. Шурасик оцепенел. Он узнал«Скорпионью книгу» – проклятую книгу по некромагии. Книга, существовавшая вединственном экземпляре, была написана в восьмом веке Птоломеем II Огненным,милейшим темным магом, который, кроме всего прочего, убил восемь двоюродных братьеви был заживо съеден гарпиями. «Скорпионья книга», достойная своего создателя,уже тринадцать столетий развлекалась тем, что отправляла на тот светнеосторожных читателей.

На третьей ее странице обнаруживалась чернаядыра, тринадцатая страница была проклята; тот же, кто, миновав третью итринадцатую, дошел бы до тридцать первой, умер бы от укуса змеи, не успейзаранее принять противоядие. До сто девяностой и двести двадцатой страниц малокто доживал, но дожившие бывали неприятно удивлены своеобразной фантазиейПтоломея II, ухитрившегося поселить там пару мрачных существ из Тартара. Самыйже малоприятный сюрприз поджидал читателя в конце. Слово «конец», написанноежирным шрифтом, следовало воспринимать буквально. Обычно он наступал последлительной агонии.

Кроме того, ни одну из страниц «Скорпионьейкниги» нельзя было перечитать повторно менее чем через шестьдесят недель послепервого прочтения.

Лена Свеколт прошла мимо Шурасика, положила«Скорпионью книгу» на соседний стол и решительно собралась открыть ее.

– Не вздумай! – заорал Шурасик,срываясь с места.

Лена подняла голову и удивленно посмотрела нанего. У нее был высокий лоб и небольшая родинка на щеке. Одна из кос торчалапод неожиданным, почти прямым углом. Вчера зеленая, сегодня коса была ужеоранжевой. Магия не искала легких путей.

– Почему не надо? – спросила она.

Ее голос ласкал слух Шурасику точно так же,как его любимая гитарная музыка.

– Это «Скорпионья книга».

– Ну и что?

– Как «ну и что»? У себя в избушке выпривыкли ко всяким безобидным брошюркам. Самоучители по общей магии, сонники завосемнадцатый век и прочая магулатура! Для этой же книги убить тебя так жеестественно, как тебе съесть морковку, – снисходительно пояснил Шурасик.