— Это эвфемизм к слову «спятил»? — спросил я. — А ты незнаешь, в каждой заброшенной водонапорной башне произведен евроремонт?

Котя только вздохнул.

На втором этаже он тоже минут пять изучал обстановку.Таращился в окна, осматривал мебель. Обжигаясь, выкрутил одну лампочку и долгоизучал цоколь. Потом вцепился в присланные книги, стал их с интересомпроглядывать.

Я ему не препятствовал, потихоньку разлил купленный вчераконьяк, нарезал колбасу и сыр. На душе у меня слегка полегчало. Пускай другменя и забыл, но наши отношения словно бы и не изменились. Наверное, оттого,что я-то знал, как с ним общаться, какие слова лучше говорить и как поступать.

— Что-то не сходится… — Котя отложил книги и задумчивопосмотрел на меня. Без особого интереса взял коньяк, пробормотал: — Только дляснятия стресса…

— И что не сходится? — спросил я, когда мы выпили.

— Все не сходится. Вот смотри, что мы имеем? Ты — обычныймолодой московский парень. Занимаешься какой-то ерундой, живешь в квартире,подаренной родителями, не женат, детей нет. Уникальными талантами не отмечен.Верно?

— Верно, — признал я.

— В твоей квартире поселилась чужая баба, у тебя исчезли вседокументы, тебя забыли друзья и родные. Ты подозреваешь во всем этом чью-тозлую волю — и пытаешься допросить злодейку, отнявшую твою квартиру. Онавнезапно кончает с собой. Тебя арестовывают, но забывчивость ментовпрогрессирует, и тебя отпускают.

— И впрямь ерунда, — признался я.

— Нет! — Котя вскинул руку. — Ты не прав! Вот как раз всеэто укладывается в один логически верный ряд! Некая сила стирает тебя из нашейреальности. Что это за сила — инопланетяне, масоны или господь Бог, — пока неважно. Но смотри, что происходит дальше. Тебе звонят и приводят в заброшеннуюводонапорную башню. Внутри башни оборудовано жилье, причем за ночь обстановкаменяется к лучшему. А еще в башне пять дверей. и одна из них — пока только одна— ведет в чужой мир! К тому же тебе недвусмысленно намекают, что ты станешьвыполнять функции таможенника. Понимаешь, что не сходится?

— Нет, не понимаю! Все та же самая «некая сила» орудует.

Котя вздохнул. Налил еще по рюмке.

— Дубина. Ты возьми любого… ну ладно, у семейных своипричуды… возьми любого холостого молодого человека. Будь он дворник, студентили преуспевающий работник крупной фирмы. Возьми и предложи новую работу:таможенник миров двух между!

— Интересно, — признался я.

— Я бы согласился! — Очки Коти азартно сверкнули. Конечно же,от резкого поворота головы, но выглядело это так, будто глаза засветились отазарта. — Любой бы согласился! И ты — тоже!

— Ну знаешь… — Я посмотрел в окно. Над неведомым городомКимгимом шел снег. Там уже стемнело. Там было тихо, таинственно и чисто. А вдругом окне моросил дождь, и земля растеклась в слякотную кашу. Фыркая чернымдымком, проехал по дороге тяжелый грузовик. Неожиданно для себя я признался: —Да, согласился бы.

— Ну вот, — кивнул Котя. — Теперь подумай — зачем все этисложности? Квартира, документы, склероз у друзей, безумная баба-самоубийца?Пришли бы и предложили работу — все дела… Вот это меня и смущает, Кирилл.

— Ты пытаешься понять логику… — Я подавился словом«инопланетян» и закончил: — Невесть кого. Может у них вообще логики нет.

— Логика есть всегда! — строго ответил Котя. — Если ее нет,то, значит, мы не понимаем происходящего. И это меня тревожит… А еще…

Он взял одну из книжек, открыл в начале, провел пальцем постранице. Спросил:

— Что такое асфетида?

— Пряность восточная, — не подозревая подвоха, ответил я. —Входит в состав карри. Еще ее называют хинг или асмаргок.

— Верю, — согласился Котя. Раскрыл книгу чуть подальше. — Ачто такое… э… жуи?

— Ткань. Хлопковая.

— А чем она от обычной ткани отличается?

— Ну… она такая… белая или бежевая, и на ней рисунок однимцветом. Всякие пастушки, барашки, деревца…

Я замолчал.

— Дошло? — спросил Котя. — Ты когда про тильбюри сказал, ясразу неладное заподозрил… Или ты работал поваром на ткацком комбинате?

Я помотал головой.

Самое обидное, что я никаких новых знаний в себе нечувствовал. Какие пряности? Я их знаю две: соль и перец! Какие еще ткани? Бываютнатуральные, а бывает синтетика. Синтетику лучше не носить. Особенно в виденосков.

Но когда Котя задал вопрос, ответ выскочил сам собой. Япредставил асфетиду (даже резкий чесночный запах припомнился) и большой рулонжуи с пасторальными сценками.

— Это, видимо, тебе прилагается вместе с должностью, —рассуждал вслух Котя. — А иначе как будешь работать… ой!

Нервы были на взводе, но вот раздавшийся стук меня ничуть ненапугал — в отличие от Коти. Я встал и отправился вниз.

— Подожди! В глазок хоть посмотри! — выпалил Котя,вскакивая.

— Какой глазок? — отмахнулся я.

— Недосмотр, что глазка нет! — Котя уже явно паниковал. — Вкакую дверь стучат? В какую дверь?

— В нашу! Московскую!

— Спроси кто!

Но я спрашивать не стал. Просто открыл.

Чуть в стороне, съехав с дороги на раскисшую обочину, стоялабольшая темно-синяя «Audi Allroad». А прямо у дверей — три человека. Мужчиналет пятидесяти, в дорогом, чуть старомодном пальто из кашемира и с такиминачищенными туфлями, будто до дверей его донесли. Сразу было видно человека «сположением». За ним — девушка лет двадцати, в шубке из щипаной норки, стильноодетая, хорошенькая, но с таким брезгливым выражением лица, будто ее заставилирыться в помойке. За ними — здоровенный мужик с мрачным лицом, которому нехватало только плаката на груди: «Я — очень крутой телохранитель». Но при этомтелохранитель смотрел на меня не с обычным профессиональным подозрением, а скаким-то испуганным вызовом. Будто я недавно безнаказанно отвесил ему парузатрещин, а потом похлопал по плечу и одобрительно сказал: «Хороший мальчик».

Удивительное это чувство, когда понимаешь — тебя опасаются…

— Добрый вечер, — сказал мужчина с хозяйскими повадками. Янасторожился, вспоминая голос в телефонной трубке. Нет, кажется, не он. Похожтолько общей уверенностью. — Мы войдем.

— Пожалуйста. — Я посторонился.

Мужчина и девушка вошли. Телохранитель остался снаружи.

— Как договаривались, Витя, — бросил ему мужчина и закрылдверь.

Наступила неловкая пауза. Девушка стряхивала с шубки капливоды. К высоким каблучкам сапожек она, похоже, не привыкла и стояла как-тонеустойчиво. Мужчина осмотрелся. Улыбнулся мне, кивнул замершему на лестницеКоте. Котя зачем-то быстро снял и сжал в руке очки.