Как и следовало ожидать. Электрическая плита, шкафы, стол ичетыре стула. Кухня. В шкафах нашлась посуда. Тарелки, вилки-ложки, кастрюли исковородки. Неплохой набор. Я даже обнаружил внушительного размера чугунныйказан для плова. На кухне окошко имелось — и выходило прямо на железку.

— Знаешь, что интересно… — входя на кухню, сказал Котя. —Никаких ярлычков на полотенцах. Никаких знаков на фаянсе. В мыльнице кусок мылалежит, так вот это просто мыло. Без рисунка, букв, символов. Во флаконе шампуньстоит, так он ничем не пахнет и прозрачный. Но мылится!

— Гипоаллергенный, значит, — сказал я. — Котя. Я пойду иприму душ. Я последний раз знаешь когда мылся? Вчера утром у тебя дома.

— А как же эта… — Котя явно растерялся, — просьба о помощи?

— Просьба? По-моему, это приказ. Не люблю приказов.

— Мы же все равно хотели туда идти! — воскликнул Котя.

— Искать человека с белой розой? Что-то мне не хочется.Ловушка это какая-то. Лучше вымоюсь.

На лице у Коти поочередно отразились растерянность, обида идаже неприязнь.

— Дама просила, — сказал он. — Ну… смотри. Иди принимайводные процедуры. Я пока твою жратву на кухню перетащу.

Когда я закрывал за собой дверь, то мне послышалось ещечто-то вроде: «Дама просит, а ему двое суток без душа невтерпеж…»

Плевать я хотел на его бурчание! Горячая вода, шампуньнеизвестного происхождения, хороший напор в душе — я с наслаждением вымылся иоделся. Увы, о чистом белье я вовремя не задумался, но все равно мне былохорошо.

Когда я вышел из ванной на кухню, Котя стоял у окна. Наплите кипел алюминиевый чайник. При моем появлении Котя демонстративнопосмотрел на часы и вздохнул.

— Котя, как ты представляешь себе поиски человека с белойрозой в чужом мире? — спросил я, усаживаясь за стол. Надо сказать, что, несмотряна изрядный бардак у себя дома, в гостях Котей овладела какая-то страсть кпорядку. Он действительно перетащил на кухню все продукты и аккуратно разложилпо шкафам.

— Я представляю, что не тому человеку выпал уникальный шансисследовать чужой мир! — горько сказал Котя.

— Котя, сейчас семь вечера, — ответил я. — Еще двадцатьминут.

— Так ты пойдешь? — Он сразу ожил. — А еще голову морочил…Кстати, здесь та же самая петрушка! Никаких знаков изготовителя, ни на посуде,ни на плите. Я думаю, все это создано механизмами башни как идеальное отражениеконкретных вещей! Своего рода платоновские идеальные вещи!

— Какими механизмами? — спросил я, наливая себе кипятка ибросая в стакан пакетик чая. — Какие идеальные вещи? Этот кривобокий чайник —идеальный чайник?

— Сразу видно, что ты не интересуешься философией. — Котятоже сделал себе чай. — Между прочим, белая роза — это древнийфилософско-магический символ. Как и башня, кстати! Со времен Вавилонской башни…

— Котя… — Я вздохнул. — Это не символ. Мы в нем сидим. И чайпьем тоже не из символа.

— Весь мир состоит из символов, а наша жизнь — тем более! —горячо воскликнул Котя. — Любовь мужчины к женщине тоже глубоко символична. Ядумаю, когда эта дама оставила нам записку…

— Котя! — воскликнул я, прозревая. — Дама?

У Коти забегали глаза, но он твердо повторил:

— Дама!

Я первый раз присутствовал в момент влюбления моего друга.Вот оно как бывает! Мимолетный взгляд, восхищение фигуркой — и Котя готов. Онведь и лица ее толком рассмотреть не успел!

Нет, симпатичная девушка, слов нет. Но…

— Кирилл, если ты согласен, я пойду с тобой, — твердо сказалКотя.

— Замерзнешь. Там снег валит, а у тебя ботиночки на тонкойподошве и куртка на рыбьем меху.

— Она с виду тонкая, а на самом деле очень теплая!

Я пожал плечами.

— Да пожалуйста! Что я тебе, мать родная, шарфик на шееповязывать? Ты уже большой мальчик, воспаление легких сам вылечишь.

— Я пойду с тобой, — упрямо повторил Котя.

В тупичке было темно. По-зимнему, когда небо не разглядишь,но рождающийся в нем белый снег координатной сеткой чертит воздух, а от самойземли будто идет слабое белое свечение. Едва-едва угадывались заснеженные стеныи темный контур башни. На ней снег почему-то не налипал.

— Один маленький шаг открывает целый огромный мир, —внезапно сказал Котя.

— А? — Я вздрогнул. — Ты чего?

— Ну… мы же впервые вышли в иной мир. Надо что-то сказать. —Под моим взглядом Котя даже в темноте начал мяться. — Что-то умное.

— Впервые? Тут люди так и шастают! Туда-сюда! И мы ужевыходили час назад, башню осматривали.

— Тот раз не считается… Пошли?

Я решил, что бороться с романтическим порывом Котибесполезно, и двинулся прочь от башни. Туда, откуда приезжал почтальон и куда,вероятно, отправилось ландо с незнакомой дамой и ее спутником. Снега запрошедший час насыпало изрядно, но следы от повозки все-таки оставались, и мыстарались держаться их.

— Неправильно все, — вздыхал за спиной Котя. — Надо былоприборы захватить. Термометр, барометр… Какова разница температур между нашиммиром и этим? Почему не возникает перепадов давления? Снег бы хорошо взять наанализ… Проверить, работает ли здесь радио…

— У меня в телефоне есть радиоприемник, — похвастался я.

— О!

— Только надо наушники втыкать, они вместо антенны. А ихнет.

— Мобильник! — спохватился Котя. — Сейчас… — Он извлек изкармана телефон и обиженно сказал: — Блин… Сеть недоступна!

— Хватит болтать на морозе, точно горло застудим.

Думаете, Котя успокоился? Он обсуждал со мной архитектуруокрестных строений — хотя что тут можно было рассмотреть, в темноте. Выдвигал иопровергал гипотезы о мире Кимгима — к примеру, у него получалось, что мир этотможет быть куда развитее нашего, а гужевой транспорт жители используют из соображенийэкологии и любви к старине.

Я его почти не слушал. Шел, месил ногами рыхлый пушистыйснег. Есть люди, которые в непонятной ситуации замыкаются в себе и ждутразвития событий. А есть такие, кто начинает болтать и фонтанировать идеями. Яраньше считал, что и сам из таких. Но рядом с Котей невольно стал молчуном.

Меня куда больше волновало, что делать, если мы и впрямьнайдем человека с белой розой. Какие вопросы задать. И какие ответы мы получим…

Улица закончилась как-то неожиданно вовремя. Котя, шедший замной, вначале перестал тараторить, потом тяжело задышал, потом сказал, что япру как танк и совершенно не жалею работника умственного труда, не привыкшеготорить снежные тропы. Похоже, он уже готов был сдаться и отправиться назад. Нотут впереди забрезжил слабый свет, мы оба невольно ускорили шаг и черезнесколько минут вышли на открытое пространство. Для полноты наших впечатлений иснегопад немного поутих.