– Ни капли, мой друг. Если бы она была поражена ужасом,стала бы укорять себя в смерти двоюродной сестры – все это было бы вполнеестественно. Но она ведь реагировала иначе. Она говорила о жизни, как о чем-тонадоевшем, утратившем для нее цену. Прежде она не высказывала таких взглядов.Она держалась с вызовом – верно; бравировала – тоже верно; потом выдержка ейизменила, и она испугалась. Заметьте, испугалась, ибо дорожила жизнью и нехотела умирать. Но чтобы жизнь ей надоела? Нет. Еще перед обедом я не заметилничего подобного. Произошел психологический сдвиг. И это очень любопытно,Гастингс. Что же могло так на нее повлиять?

– Потрясение, вызванное смертью кузины.

– Ой ли? Оно, конечно, развязало ей язык. Однако переменамогла наступить и раньше. Что же еще могло ее вызвать?

– Ума не приложу.

– А вы подумайте. Пошевелите мозгами.

– Право же…

– Когда, по-вашему, мы с вами наблюдали ее в последний раз?

– Пожалуй, за обедом.

– Вот именно. Потом мы видели лишь, как она встречалагостей, занимала их разговором – словом, играла вполне официальную роль. А чтобыло в конце обеда?

– Она пошла звонить, – вспомнил я, подумав.

– Ну, слава богу! Вот наконец-то. Она пошла звонить и долгоотсутствовала. Не меньше двадцати минут. Для телефонного разговора совсемнемало. С кем она говорила? О чем? Был ли это действительно телефонныйразговор? Нам с вами просто необходимо выяснить, что произошло за эти двадцатьминут. Ибо я убежден, что именно здесь находится ключ к разгадке.

– Да полно вам!

– Ну да, ну да. Я с самого начала говорил, что мадемуазельчто-то скрывает. По ее мнению, это не связано с убийством, но мне, ЭркюлюПуаро, видней. Здесь обязательно должна быть связь. Ведь с самого начала ячувствовал отсутствие какого-то звена. Будь оно на месте, мне все было бы ясно.А раз уж мне не ясно – ну что ж, значит, отсутствующее звено и есть ключ ктайне. Не сомневаюсь, что я прав. Я должен получить ответ на те три вопроса. Итогда… тогда уж я начну понимать.

– Ну ладно, – сказал я, потягиваясь. – Мне просто необходимопомыться и побриться.

Приняв ванну и переодевшись, я сразу почувствовал себялучше. Перестало ныть уставшее, затекшее за ночь тело. Подходя к столу, яощутил, что чашка горячего кофе приведет меня в нормальное состояние.

Я заглянул в газету, но в ней не было ничего, если не считатьсообщения о смерти Майкла Сетона. Теперь уже не оставалось никаких сомнений втом, что отважный пилот погиб. Мне пришло в голову, что завтра, может быть, нагазетных листках замелькают новые заголовки: «Загадочная трагедия. Девушка,убитая во время фейерверка». Что-нибудь в этом роде.

Как только я позавтракал, к моему столику подошла ФредерикаРайс. На ней было простенькое платье из черного марокена с белым гофрированнымворотничком. Она казалась еще красивее, чем всегда.

– Мне нужно повидать мсье Пуаро, капитан Гастингс. Он ужевстал, не знаете?

– Он сейчас в гостиной, – ответил я. – Пойдемте, я васпровожу.

– Благодарю.

– Надеюсь, – заговорил я, когда мы вышли из столовой, – выне слишком плохо спали?

– Это было ужасно, – произнесла она задумчиво. – Но я ведьее не знала, бедняжку. Иное дело, если бы это случилось с Ник.

– Вы никогда с ней прежде не встречались?

– Один раз… в Скарборо. Ник приводила ее к ленчу.

– Ужасный удар для родителей, – заметил я.

– Да, страшный.

Но ее голос прозвучал без всякого выражения. Я подумал, чтоона, наверно, просто эгоистка. Все, что ее не касалось, было для нее не оченьреально.

Пуаро уже позавтракал и читал утреннюю газету. Он встал иприветствовал Фредерику с присущей ему галльской учтивостью.

– Мадам, – проговорил он. – Я в восторге!

И пододвинул ей кресло.

Она поблагодарила его едва заметной улыбкой и села. Сиделаона очень прямо, облокотившись на ручки кресла и глядя перед собой. Она неторопилась начать разговор. В ее спокойствии и отрешенности было что-топугающее.

– Мсье Пуаро, – сказала она наконец. – Мне кажется, можно несомневаться в том, что вчерашняя печальная история связана с тем, о чем мы свами говорили. То есть… что в самом деле убить хотели Ник.

– Я бы сказал, что это бесспорно, мадам.

Фредерика слегка нахмурилась.

– Ник словно заколдовали, – сказала она.

Что-то странное почудилось мне в ее голосе.

– Говорят, людям выпадает до поры до времени счастливаяполоса, – заметил Пуаро.

– Возможно. Во всяком случае, судьбе противиться не стоит.

Теперь в ее голосе звучала только усталость. После небольшойпаузы она опять заговорила:

– Я должна попросить у вас прощения, мсье Пуаро. У вас и уНик. До вчерашнего вечера я вам не верила. Я не могла себе представить, чтоопасность так серьезна.

– В самом деле, мадам?

– Теперь я понимаю, что все должно быть тщательнорасследовано. Я догадываюсь, что и ближайшие друзья Ник тоже окажутся подподозрением. Смешно, конечно, но ничего не поделаешь. Я ведь права, мсье Пуаро?

– Вы очень умны, мадам.

– На днях вы спрашивали меня о Тэвистоке. Поскольку рано илипоздно вы сами выясните правду, скрывать ее бесполезно. Я не ездила в Тэвисток.

– Вот как, мадам?

– В начале прошлой недели мы с мистером Лазарусом приехалисюда на автомобиле. Нам не хотелось давать повода для лишних толков, и мыостановились в деревушке, которая называется Шеллакомб.

– Милях в семи отсюда, если не ошибаюсь?

– Да, около того.

– Могу я позволить себе нескромный вопрос, мадам?

– А они существуют… в наше время?

– Вы, может быть, и правы. Как давно вы с мсье Лазарусомстали друзьями?

– Я встретила его полгода назад.

– И… он вам нравится?

Фредерика пожала плечами:

– Он богат.

– О-ля-ля! – воскликнул Пуаро. – Вы говорите кошмарные вещи.