Но вот с едой было покончено, и хотя Джералд еще не пересталгромить этих жуликов-янки, требующих освобождения негров и не желающих ниединого пенни заплатить за их свободу, Эллин поднялась из-за стола.

— Будем читать молитву? — без особого энтузиазмаспросил Джералд.

— Да, час поздний. Уже десять бьет. — Часы,немного похрипев, пробили десять, — Кэррин давно пора в постель. Порк,пожалуйста, лампу пониже. Мамушка, мой молитвенник.

Повинуясь сердитому шепоту Мамушки, Джек поставил своеопахало в угол и принялся убирать посуду, а Мамушка извлекла из ящика буфетастаренький молитвенник Эллин. Порк, став на цыпочки, немного отпустил цепочкулампы, чтобы свет переместился с потолка на стол. Эллин, расправив юбку,опустилась на колени, положила раскрытый молитвенник на край стола, и сложенныедля молитвы руки ее легли поверх молитвенника. Джералд стал на колени рядом сней, а Скарлетт и Сьюлин заняли свои места по другую сторону стола, подоткнувпышные юбки под колени, чтобы не так больно было стоять на твердом полу. Кэрриниз-за ее маленького роста трудно было дотягиваться до стола, и она стала наколени возле стула, положив руки на сиденье. Эта поза вполне ее устраивала,давая возможность незаметно для материнского глаза вздремнуть во время чтениямолитвы.

Шелест и шорохи в холле возвестили о том, что слугипреклонили колени за раскрытыми дверями столовой. Слышно было, как Мамушкагромко кряхтит, опускаясь на колени. Порк, и коленопреклоненный, держалсяпрямо, словно шест проглотил: горничные Роза и Тина опустились на колени оченьграциозно, широко раскинув по полу пестрые ситцевые юбки. Лицо кухарки подбелоснежной повязкой казалось еще более темным и худым.

Джек, у которого уже слипались глаза, все же нашел в себедостаточно соображения, чтобы устроиться подальше от Мамушкиных щипков. Черныеглаза слуг выжидательно блестели, так как ежевечерняя молитва вместе с белымигосподами всегда была для них главным событием дня. Древние образы литании с ихвосточной красочностью оставались для них малопонятными, но они задеваликакие-то струны в их душе, заставляя покачиваться в такт, когда они повторялиследом за Эллин: «Помилуй нас, господи!», «Боже, милостив буди к нам, грешным!»Эллин, закрыв глаза, читала молитву. Голос ее то креп, то замирал, убаюкивая,утешая. В желтом кругу света видны были склоненные головы, когда онапроизносила благодарственные слова за благополучие своего дома, семьи, слуг.Помолившись за всех обитателей Тары, за своего отца, мать, сестер, трех своихпокойных младенцев и за всех «страдальцев доли земной», Эллин, перебирая вдлинных пальцах белые четки, начала читать молитву божьей матери — и словношелест ветра пронесся по комнате, когда губы белых и черных зашевелились,повторяя следом за ней:

— Пресвятая Дева Мария, моли бога за нас, грешных, иныне и присно и во веки веков. И как всегда в эти минуты, Скарлеттпочувствовала, что к ней приходит успокоение, хотя невыплаканные слезы еще жглией глаза. Горечь пережитого разочарования и страх перед завтрашним днемотступили, дав место надежде. Но губы ее лишь машинально повторяли словамолитвы, и не вера в бога принесла ей облегчение, а торжественно-спокойное лицоматери и ее взор, обращенный к престолу господа, испрашивающий благословениявсем дорогим для нее существам. Скарлетт была твердо убеждена, что небеса немогут оставаться глухи к мольбе Эллин, когда она прибегает к ним за помощью.

Голос Эллин умолк, и настала очередь Джералда, а посколькуон никогда не успевал вовремя найти свои четки, то ему пришлось, читая молитву,украдкой загибать пальцы. Под его монотонное, чтение Скарлетт невольноотвлеклась, хотя она знала, что ей сейчас надлежит, как учила ее Эллин,углубиться в себя, допросить свою совесть, вспомнить все проступки, совершенныеза день, раскаяться в них и испросить у бога прощения, дабы он даровал ей силыникогда их больше не повторять. Но сердце Скарлетт брало верх над ее совестью.

Уронив голову на скрещенные на столе руки, чтобы мать немогла видеть ее лица, она устремилась своими печальными мыслями к Эшли. Какможет он думать о женитьбе на Мелани, когда на самом-то деле любит ее,Скарлетт? И знает, что и она любит его. Как может он по собственной воле делатьее несчастной? И тут внезапно совершенно новая, ослепительная мысль сверкнула вее мозгу:

«Да ведь Эшли и не подозревает, что я влюблена в него!» Этамысль так поразила ее, что она едва не вскрикнула от неожиданности. Намгновение ее мозг словно застыл, а затем заработал с лихорадочной быстротой.

«Откуда ему знать? Я всегда держалась с ним такойнедотрогой, изображала из себя такую кисейную барышню… Он, верно, думает, что яне питаю к нему ничего, кроме дружеских чувств. Ну, ясно! Поэтому он и непризнался мне до сих пор! Он думает, что его любовь безответна. Вот почему онтак странно смотрит на меня порой…» Ей сразу вспомнилось. Как она не раз ловилана себе этот взгляд, когда в серых глазах Эшли, таких непроницаемых обычно, ейвдруг словно бы открывалось что-то, и она, казалось, читала в них безнадежностьи боль.

«Он убивается по мне, думает, что я увлечена Брентом, или,может, Стюартом, или Кэйдом. И наверно, решил, что раз я все равно ему недостанусь, почему бы не пойти навстречу желанию семьи и не жениться на Мелани.А знай он, что я люблю его…» И воскресшая душа ее, только что погруженная вбездну отчаяния, воспарила на вершину блаженства. Вот и решение этой загадки —почему Эшли так странно ведет себя, почему он молчит! Он ни о чем недогадывается! Тщеславие подхлестнуло желание поверить в то, во что так хотелосьверить, желание поверить превратилось в уверенность. Знай Эшли, что она любитего, он был бы у ее ног. Ей нужно только…

«Ах! — подумала она, сжимая пальцами пылающийлоб. — Какая же я была идиотка, как не подумала об этом! Надо найтикакой-то способ открыть ему глаза. Он не женится на ней, если узнает, что ялюблю его! Никогда не женится!» Внезапно она опомнилась, заметив, что Джералдкончил читать молитву и мать смотрит на нее. Перебирая четки, она сталапроизносить привычные слова, но в голосе ее звучало такое глубокое волнение,что Мамушка от удивления открыла глаза и бросила на нее испытующий взгляд. Заней прочитала молитву Сьюлин, затем Кэррин, но Скарлетт, окрыленная сделаннымею открытием, все еще парила мыслями в облаках…

Конечно, и сейчас еще не поздно! Бывали ведь случаи, когдаграфство потрясала весть о том, что жених (а иной раз невеста) бежали с кем-топрямо из-под венца. А помолвка Эшли пока даже не была объявлена! О нет, еще непоздно!

Если Эшли связан с Мелани не любовными узами, а всего лишьсловом, данным бог весть когда, что может помешать ему взять свое слово обратнои жениться на ней, на Скарлетт? Конечно, Эшли так бы и поступил, знай он, чтоона его любит. Значит, надо, чтобы он об этом узнал. Она должна зайти способоткрыть ему глаза! А тогда…

Перестав повторять респонсорий [2],Скарлетт была сброшена с облаков на землю укоряющим взором матери.Спохватившись, она начала произносить молитвенные слова, украдкой оглядываякомнату. Коленопреклоненные фигуры в мягком свете лампы, покачивающиеся тени вглубине, там, где стояли негры, все знакомые предметы, вызывавшие в ней глухоераздражение час назад, теперь окрасились в радужные тона ее возрожденныхнадежд, и комната снова показалась ей привлекательной и уютной. Это мгновение,вся эта сцена навсегда останутся в ее памяти!