– Рассказать?

– Ну да. Откуда она? Из какой семьи? То, что вам известно.

– Не имею ни малейшего представления.

– Где она служила до вас?

– Боюсь, я не помню. – Миссис Фоллиот начала сердиться. Онаоткинула голову – движение почему-то показалось мне знакомым. – Все эти вопросынеобходимы?

– Конечно, нет, – ответил я, удивленный ее поведением. – Яне думал, что вам это неприятно. Простите.

Ее гнев прошел, она снова смутилась.

– О нет. Уверяю вас, я охотно отвечу на ваши вопросы. Толькомне показалось странным… Да, немного странным… Только и всего.

Преимущество профессии врача в том, что мы привыклираспознавать, когда люди нам лгут. Все поведение миссис Фоллиот показывало, чтоона не хочет отвечать на мои вопросы. Очень не хочет. Она была взволнована ичувствовала себя неловко – здесь скрывалась какая-то тайна. Эта женщина явно неумела и не любила лгать, а потому смущалась так, что даже ребенок понял бы, чтоона лжет.

Но не менее ясно было и то, что больше она мне ничего нескажет. Какая бы тайна ни окружала Урсулу Борн, от миссис Фоллиот мне ее неузнать. Потерпев поражение, я снова извинился, взял шляпу и ушел.

Заглянув к некоторым пациентам, я вернулся домой к шестичасам. Каролина сидела за столом с еще не убранной чайной посудой. На ее лицебыло хорошо знакомое мне выражение торжества: либо она что-то от кого-тоузнала, либо что-то кому-то сообщила. Я подумал: «Что именно?»

– У меня был очень интересный день, – начала Каролина, кактолько я опустился в кресло и протянул ноги к камину.

– Вот как? Мисс Ганнет заглянула попить чайку?

Мисс Ганнет – одна из наших главных разносчиц сплетен.

– Попробуй еще, – с невероятным самодовольством предложилаКаролина.

Я попробовал еще и еще, перебирая одного за другим всех,кого Каролина числила в своей разведке, но каждую мою догадку сестра сторжествующим видом отметала в сторону, отрицательно покачивая головой. В концеконцов она по собственному почину открыла тайну:

– Заглянул мсье Пуаро! Ну, что ты об этом думаешь?

Подумал я о многом, но Каролине, разумеется, ничего несказал.

– Зачем он приходил?

– Повидаться со мной, конечно. Он сказал, что, будучи так близкознаком с моим братом, он взял на себя смелость познакомиться с егоочаровательной сестрой… с твоей очаровательной сестрой… Ну, ты понимаешь, что яхочу сказать.

– О чем же он говорил? – спросил я.

– Он рассказывал мне о себе и о раскрытых им преступлениях.Ты знаешь этого князя Павла Мавританского, того, который женился на танцовщице?

– И что?

– Я недавно читала о ней очень интригующую статью в«Светском калейдоскопе». Там намекалось, что на самом деле эта танцовщица –русская великая княжна, дочь царя, которой удалось спастись от большевиков. Таквот, мсье Пуаро открыл тайну загадочного убийства, к которому их припутали.Князь Павел был исполнен благодарности.

– А булавку с изумрудом величиной с голубиное яйцо он емуподарил? – спросил я с издевкой.

– Об этом он ничего не говорил, а что?

– Ничего. Просто мне казалось, что так принято. Так, вовсяком случае, бывает в детективных романах; у суперсыщика вся комнатанепременно усыпана рубинами, жемчужинами и изумрудами, полученными отблагодарных клиентов королевской крови.

– Во всяком случае, очень интересно было услышать рассказ изуст непосредственного участника событий, – самодовольно заметила моя сестра.

Я не мог не восхититься проницательностью мсье Пуаро,который безошибочно выбрал из своей практики случай, наиболее интересный длястарой девы, живущей в деревне.

– А сообщил он тебе, действительно ли эта танцовщица –великая княжна? – осведомился я.

– Он не имел права, – внушительно ответила Каролина.

Я подумал, насколько Пуаро погрешил против истины, беседуя смоей сестрой, и решил, что на словах он, скорее всего, был абсолютно правдив, восновном ограничиваясь красноречивыми пожатиями плеч и движением бровей.

– И теперь, – заметил я, – он тебя купил на корню?

– Не будь вульгарен, Джеймс! Где ты набрался подобныхвыражений?

Каролина сдвинула очки на лоб и смерила меня взглядом.

– Скорее всего, от единственного звена, соединяющего меня смиром, – от моих пациентов. К сожалению, среди них нет особ королевской крови изагадочных русских эмигрантов.

– Ты стал очень раздражителен, Джеймс. Печень, верно, не впорядке. Прими-ка вечером пилюли.

Увидав меня в домашней обстановке, вы нипочем не догадалисьбы, что я – врач. Назначением всех лекарств – и себе и мне – занимаетсяКаролина.

– К черту печень, – сказал я с досадой. – А об убийстве вы,что ж, не говорили совсем?

– Ну, разумеется, говорили, Джеймс. О чем еще у нас сейчасможно говорить? Мне удалось кое-что растолковать мсье Пуаро, и он был оченьпризнателен. Сказал, что я – прирожденный детектив и у меня поразительнаяинтуиция по части психических особенностей человеческой натуры. – Каролина былав эту минуту до удивления похожа на кошку, всласть налакавшуюся сливок.Казалось, она вот-вот замурлычет. – Он очень много говорил о серых клеточкахмозга и о том, как они работают. У него самого, сказал он, они в превосходномсостоянии.

– Ну, еще бы, – ядовито заметил я. – Излишней скромностьюон, безусловно, не страдает.

– Не люблю, когда ты говоришь пошлости, Джеймс. Мсье Пуаросчитает так: нужно как можно скорее разыскать Ральфа и убедить его, что ондолжен пойти и дать показания. Он говорит, что его исчезновение можетпроизвести очень неблагоприятное впечатление на судебном расследовании.

– А ты ему что на это сказала?

– Признала, что он прав, – важно ответила Каролина. – И сосвоей стороны сообщила ему, какие здесь уже пошли толки.

– Каролина, – спросил я резко, – ты рассказала мсье Пуаро отом, что ты тогда подслушала в лесу?

– Конечно, рассказала, – невозмутимо объявила она.

Я вскочил и зашагал из угла в угол.

– Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что ты творишь? –воскликнул я. – Ты затягиваешь петлю на шее у Ральфа Пейтена, это же ясно какбелый день!