Инспектор Рэглан уставился на него в недоумении, но я былдогадливее.

– Тупика, хотите вы сказать?

– Да, да, тупой улицы, которая никуда не ведет. Этиотпечатки – они тоже могут никуда не вести.

– Не вижу, как это может быть, – ответил инспектор. – Вынамекаете, что они фальшивые? Я о таких случаях читал, хотя на практике с этимне сталкивался. Но фальшивые или настоящие – они все-таки должны наскуда-нибудь привести!

Пуаро в ответ только развел руками.

Затем инспектор показал нам увеличенные снимки этихотпечатков и погрузился в технические объяснения петель и дуг.

– Признайте же, – сказал он, раздраженный рассеянным видом,с каким слушал его Пуаро, – что это отпечатки, оставленные кем-то, кто был вдоме в тот вечер.

– Бесспорно! – сказал Пуаро, кивая.

– Ну так я снял отпечатки у всех, живущих в доме. У всех,понимаете? Начиная со старухи и кончая судомойкой.

– Не думаю, чтобы миссис Экройд польстило, что ее назвалистарухой. Она явно расходует на косметику немалые суммы.

– Вы снимали отпечатки и у меня, – заметил я сухо.

– Ну да. И ни один из них даже отдаленно не напоминает эти.Таким образом, остается альтернатива: Ральф Пейтен или ваш таинственныйнезнакомец, доктор. Когда мы доберемся до этой пары…

– Будет потеряно драгоценное время, – перебил Пуаро.

– Я вас не понимаю, мсье Пуаро.

– Вы говорите, что сняли отпечатки у всех в доме, мсьеинспектор? Уверены?

– Конечно.

– У всех без исключения?

– Решительно у всех.

– У живых и у мертвых?

Инспектор не сразу понял, потом сказал с расстановкой:

– Вы хотите сказать…

– У мертвых, мсье инспектор.

Инспектор застыл в недоумении.

– Я убежден, – спокойно сказал Пуаро, – что эти отпечатки накинжале принадлежат самому мистеру Экройду. Проверьте! Тело еще не захоронено.

– Но почему? С какой стати? Вы же не предполагаетесамоубийства?

– О нет. Убийца был в перчатках или завернул рукоятку вочто-нибудь. Нанеся удар, он взял руку своей жертвы и прижал пальцы к рукояткекинжала.

– Но для чего?

– Чтобы еще больше запутать это запутанное дело, – пожалплечами Пуаро.

– Ну я этим займусь. Но что подало вам такую мысль?

– Когда вы были так любезны показать мне рукоятку сотпечатками пальцев – я, признаюсь, ничего не понимаю в петлях и дугах, ноположение этих отпечатков показалось мне несколько неестественным: я бы так недержал кинжал при ударе. А вот если закинуть руку через плечо…

Инспектор уставился на маленького бельгийца. Пуаро сбеззаботным видом смахнул пылинку с рукава.

– Ну, – сказал инспектор, – это мысль. Да, я этим займусь,только не очень надейтесь, что это что-то даст. – Он говорил любезно, нонесколько снисходительно.

Когда он ушел, Пуаро посмотрел на меня смеющимися глазами.

– В следующий раз я постараюсь помнить о его amourрrорre.[25] Ну а теперь, мой добрый друг, что вы скажете о маленькой семейнойвстрече?

«Маленькая семейная встреча» произошла через полчаса в«Папоротниках»: во главе стола восседал Пуаро, словно председатель какого-томрачного сборища. Слуг не было, так что нас оказалось шестеро: миссис Экройд,Флора, майор Блент, молодой Реймонд, Пуаро и я.

Когда все собрались, Пуаро встал и поклонился.

– Месье, медам, я попросил вас собраться с определеннойцелью. – Он помолчал. – Для начала я хочу обратиться с горячей просьбой кмадемуазель.

– Ко мне? – спросила Флора.

– Мадемуазель, вы помолвлены с капитаном Ральфом Пейтеном.Если он доверился кому-нибудь, то только вам. Умоляю вас, если вам известно егоместопребывание, убедите его не скрываться больше. Минуточку, – остановил онФлору, которая хотела что-то сказать, – ничего не говорите, пока не подумаетехорошенько. Мадемуазель, с каждым днем его положение становится для негоопаснее. Если бы он не скрылся, какими бы полными ни были улики против него, онмог бы дать им объяснение. Но его молчание, его бегство – что они означают?Только одно – признание вины. Мадемуазель, если вы действительно верите в егоневиновность, убедите его вернуться, пока не поздно.

Флора побелела как полотно.

– Пока не поздно… – пробормотала она.

Пуаро наклонился, не спуская с нее глаз.

– Послушайте, мадемуазель, – сказал он очень мягко, – васпросит об этом старый папа Пуаро, который много видел и много знает. Я непытаюсь поймать вас в ловушку, мадемуазель. Но не могли бы вы довериться мне исказать, где скрывается Ральф Пейтен?

Флора встала.

– Мсье Пуаро, – сказала она и поглядела ему в глаза, –клянусь вам, клянусь всем, что есть для меня святого, я не знаю, где Ральф. Яне видела его и не получала от него никаких известий со… со дня убийства. – Онасела.

Пуаро молча поглядел на нее, затем резко ударил ладонью постолу.

– Bien![26] Значит, так, – сказал он. Лицо его сталожестким. – Теперь я обращаюсь к остальным. Миссис Экройд, майор Блент, докторШеппард, мистер Реймонд, все вы друзья Ральфа Пейтена. Если вы знаете, где онскрывается, скажите.

Наступило долгое молчание. Пуаро по очереди поглядел накаждого из нас.

– Умоляю вас, – произнес он тихо, – доверьтесь мне.

Снова молчание. Его нарушила наконец миссис Экройд.

– Я считаю, – плаксиво заговорила она, – что отсутствиеРальфа странно, очень странно. Скрываться в такое время! Мне кажется, за этимчто-то есть. Я рада, Флора, дитя мое, что ваша помолвка не была объявленаофициально.

– Мама! – гневно вскричала Флора.

– Провидение! – заявила миссис Экройд. – Я глубоко верю впровидение – божество, творящее наши судьбы, как поэтично выразилсяШекспир.[27]