сжечь картину, однако, пошарив руками по одежде, она не нашла ни зажигалки, ни коробка спичек. Женщина безобразно скривилась и отвернулась к окошку. Через стекло сочился лиловый свет — это луна помогала ее слабым глазам рассмотреть призраков из далекого прошлого. Они преследовали ее с тех пор, как она встретила ЕГО. Город поглотил девочку из таежной деревни и сломил ее боевой дух, прибегнув к самому низкому из возможных приемов: к любви.

Женщина доковыляла до кухонного стола и упала на стул, наконец дав волю тихому вою. Она привыкла рыдать незаметно, чтобы любимый не огорчился и не ударил ее. Он был для нее всем, больше, чем образ, посещавший ее во снах, ради этого человека Рита ушла с работы и родила ненавистного ей сына. У Ивана были его глаза — с этим женщина совладать не могла, как не была способна вырваться из крепкой хватки тирана. Она дышала, когда хотел он, молчала, когда он властно указывал ей на дверь, и не сопротивлялась, когда он хлестал ее ремнем. Рита превратилась в исполнительную рабыню большого человека, который ставил на ее красивое лицо каблук туфли, которую начищали ему бесконечные секретарши. Однажды увидев его в театре, женщина потеряла связь с землей: отправившись в сказочное путешествие, ее ждала новая галактика невероятной красоты, но в центре зияла черная дыра, казалось, служившая вратами в преисподнюю. Рита прыгнула в нее без единого сомнения, переломав хребет своей мечте собственными руками. Она была совсем молода, за его спиной стоял влиятельный капитал, а за ее — лес да речка у опушки. Этот человек выбрал ее совсем не сердцем, а приценивался так, будто приобретал машину. Рита была дьявольски красива в тот вечер. Черные локоны стекали по ее точеным плечам и едва прикрывали глубокое декольте черного элегантного платья, глаза, напоминавшие ему нефтяные скважины, сверкали, как драгоценные камни, белые ровные зубы восхищали. Он смотрел на нее, как на призового скакуна на аукционе, жадно облизывая губы и рассыпаясь в комплиментах. Тиран не уступал по своей красоте греческим богам в исполнении Микеланджело. Дьявол в деталях. В этот же вечер Рита уехала в его черном «мерседесе», позже вспоминавшемся ею как катафалк. Они говорили до утра и совсем не пили вина, девушке казалось, что она поднимается и парит в воздухе, что у нее вырастают крылья! Верно, они у нее были, только не настоящие, а слепленные кое-как, неумолимо несущие ее к гибели, как когда-то Икара к солнцу.

Рита скрючилась на стуле, поджимая колени к груди. Она страдала бессонницей, но таблеток не принимала — боялась, что не станет рассчитывать дозировку… Отравляющая любовь тяжким грузом лежала на сердце, и каждый раз, когда она видела проходящего мимо Ивана, старые раны начинали открываться и из них сочился гной. Наблюдать за ним, а тем более прикасаться к нему было невыносимо, но избавиться от сына она тоже не могла. Когда он родился, Рите казалось, что она держит в руках само совершенство. Все изменилось, когда отец впервые взял его на руки, осмотрел со всех сторон, а затем, даже не положив его на грудь измученной растрепанной матери, объявил его своей собственностью и наследником. Как Рита ни плакала и ни умоляла вернуть ребенка, он наотрез отказывался и грозил, что бросит жену, если та испортит свое тело, отлично понимая, что Рита пойдет на все, чтобы сохранить отношения, как делала это раньше. Он мог неделями пропадать и не отвечать на звонки, а затем появлялся с букетом из сотни белых роз и виноватым видом, следами бурных ночей на теле и бесстыжей ухмылкой. Рита прощала его каждый раз, списывая пропажи на трудную рабочую неделю или воображаемые проекты. Он был ее ангелом, защитником от злого общества. Любимый любил ей говорить: «Мир — не для деревенских девчонок, город слишком опасен, все хотят воспользоваться твоей красотой и обязательно обманут, пустив по миру». Ситуация складывалась так что железная рука, ограждавшая девушку от внешних угроз, нередко обрушивалась на ее хрупкое тело, оставляя синяки и гематомы. Это считалось не избиением, а справедливым наказанием. Рита лишилась друзей, подруг и коллег. Любые попытки наладить контакт с социумом жестоко пресекались и обрубались на корню. Он истощал ее эмоционально с помощью бесконечных скандалов и манипуляций, истязал физически и доводил до истерик. Пламя, горевшее в душе девушки-воина из таежной деревушки, было растоптано черными кожаными туфлями самого дьявола.

Луна перевернулась на бок и замурчала; звезды заблестели, приветствуя пролетающую мимо комету. Рита заметила перемены на ночном небе и, заинтересовавшись движением, отодвинула волосы с мокрого от слез лица и приблизилась к окну. Она приложила ладони к стеклу, и тусклый свет, проходивший через него, пятнышками разбежался по ее мертвенно-бледной коже. Рита пыталась разглядеть что-то в далеком синем космосе, перебирала пальцами ног и жадно всматривалась вдаль. Ничего. К ее окну не спустилась звезда и не подарила ей часть своего сияния, залечив душу. В краю, где в мороз заяц замерзает на бегу, нет места чудесам. По крайней мере, для этой женщины. Рита представила, что она и не уезжала из тайги, что та девочка с картины выросла в простой семье, прилежно училась, гуляла в лесах и собирала лесную землянику, не знала лишений, железного кулака и грубого слова. Она бы все отдала, лишь бы только с небес спустилась звезда и указала ей путь к потерянной жизни, которую она могла бы прожить! Пусть все исчезнет, пусть сгорит, как метеориты, падающие в атмосферу Земли! Она будет смотреть на рушащийся старый мир, бичевавший ее долгие годы, улыбаясь. Никто не отозвался на мольбу о помощи, магия оставила мир, который захватили машины.

Отчаявшись получить ответ от небосвода, Рита резко отпрянула от окна и хотела плюнуть в звезды, но сдержалась… Ее взгляд упал на сына, неспокойно ворочавшегося на печи. Он сжался в комок и что-то бормотал во сне, постоянно повторяя: «Я видел девочку с волчьими ушками, она махала мне рукой». Мальчик не почувствовал, как приблизилась мать, как ее угловатая фигура нависла над ним угрожающей тенью. Рита потянула свои руки — ивовые ветви — к горячей шее Ивана и сомкнула пальцы на артерии. Женщина смотрела сквозь мальчика, все сильнее сдавливая руки, точно кобра, сжимающая кольца на теле обездвиженной жертвы. От недостатка кислорода мальчик быстро очнулся, начал махать руками в воздухе и неловко барахтаться, точно жук, которого перевернули брюшком кверху. Он глотал ртом воздух и выпучивал глаза. Иван смутно видел мать, нависшую над ним, однако